МИФЫ О СТАЛИНЕ

Миф № 1. Сталин помог Гитлеру прийти к власти.

 «Основа» этого мифа появилась еще во время предварительного следствия Нюрнбергского трибунала, расследовавшего преступления главных нацистских преступников. Спустя полвека после тех событий в абсолютно злоумышленно извращенном виде эту «основу» использовал беглый предатель из советской военной разведки В.Б. Резун, печально известный под псевдонимом «Виктор Суворов». В его извращенной «интертрепации»

[17] она стала едва ли не краеугольным камнем его пресловутого и уже вдребезги развенчанного мифа «Ледокол».
Что же до существа мифа № 1, то в первую очередь следует отметить, что он двухуровневый. Первый уровень связан с ответом на вопрос о том, «каким образом Гитлер оказался у власти?». Однако, и прежде всего, не «оказался у власти» и не «пришел к власти». Гитлер был именно «приведен к власти»! Он был назначен на пост рейхсканцлера волевым решением не без содействия британской разведки намертво припертого к стенке мощным компроматом президента Гинденбурга. И только потом, на последовавших мартовских выборах 1933 г., он и его партия на полную мощность использовали обретенный 30 января 1933 г. «административный ресурс».
Десятилетиями на Западе это объясняют якобы изъянами несовершенной демократии Веймарской Германии! У нас же, как правило, талдычили о классовых интересах капиталистов. Отчасти все это так, но не более того. С подачи же британской разведки в последние пару десятилетий широко загулял миф о том, что-де Сталин «подсобил» Гитлеру. В действительности же ни мифа, ни тем более никакой загадки нет и в помине. Какие главные политические силы противостояли друг другу в Германии в начале 30-х гг. прошлого столетия? Вспомнили?! Правильно, нацисты и коммунисты. В каком случае был бы наиболее вероятен (геополитический) альянс и так неплохо сотрудничавших между собой Веймарской Германии и СССР, причем альянс, сцементированный также и мощными идеологическими узами? В случае прихода к власти коммунистов. В каком же случае можно было бы спокойно похоронить нормальные межгосударственные отношения? В случае если у власти окажутся нацисты. Что, между прочим, и случилось в точном соответствии с этой схемой. Экс-канцлер Германии Фриц фон Папен именно в этом и убеждал 6 декабря 1932 г. британского посла в Берлине Винсента д'Абернона. Вот и вся разгадка.
Второй же уровень лжи в этом мифе связан с ответом на вопрос — «почему именно Гитлер?». Наиболее точно и информативно на этот вопрос ответил Христиан Георгиевич Раковский (1873-1941). Во время допроса в НКВД СССР 26 января 1938 г. этот опытнейший мастер закулисных интриг, видный масон высокой степени посвящения, давний агент германской и австро-венгерской разведок, а впоследствии еще и британской разведки показал: «Они»
[18] увидели, что Сталин не может быть низвергнут путем государственного переворота, и их исторический опыт продиктовал им решение повторения со Сталиным того, что было сделано с царем. Имелось тут одно затруднение, казавшееся нам непреодолимым. Во всей Европе не было государства-агрессора. Ни одно из них не было расположено удобно в географическом отношении и не обладало армией, достаточной для того, чтобы атаковать Россию. Если такой страны не было, то «Они» должны были создать ее».
Они и создали ее — нацистскую Германию. А на это был способен лишь Гитлер и его НСДАП. Однако предварительно, чтобы привести Гитлера к власти, Запад должен был резко ослабить влияние коммунистов в Германии. К несчастью для всего мира, а Советского Союза и Германии особенно, Троцкий и К° сильно в этом помогли Западу. Речь идет о так называемом деле Витторфа и Тельмана. Витторф, бывший руководитель гамбургских коммунистов, был обвинен в растрате партийный кассы и исключен из КПГ. Воспользовавшись дружескими связями Витторфа с Тельманом, который в преступлении первого никак замешан не был, оппортунистически настроенные деятели ЦК КПГ развязали травлю вождя немецких коммунистов. Это было в конце 1928 — начале 1929 гг., когда компартия Германии находилась на «взлете» и представляла основную силу, противодействовавшую рвавшимся к власти нацистам. Без санкции Исполкома Коминтерна, что явилось грубейшим нарушением тогдашних канонов партийной дисциплины, они публично ошельмовали Э. Тельмана. Авторитету компартии был нанесен колоссальный урон. Избиратели во многих округах отвернулись от коммунистов. Огромное количество голосов этих избирателей перешло сторонникам Гитлера.
Выполняя указания Троцкого, Бухарин, которому по линии Коминтерна было поручено расследование инцидента, встал на сторону немецких оппортунистов. Он припомнил Тельману и критику его собственных, бухаринских, оппортунистических взглядов, и потребовал от ЦК КПГ еще раз осудить Э. Тельмана и голословно признать его виновным, прекрасно сознавая, что после подобного вторичного удара Компартия Германии не оправится уже никогда, а дорога Гитлеру будет окончательно расчищена. Игнорируя директивы VI конгресса Коминтерна о борьбе с оппортунистическим течением (известным под названием «примиренчество»), узурпируя в качестве руководителя Коминтерна исполнительскую власть, Бухарин взял под свою защиту правый уклон в КПГ, санкционировал отстранение Э. Тельмана от руководства Компартией, фактически сыграв на руку махровой германской и международной реакции. Одновременно с подачи Бухарина VI Конгресс Коминтерна запустил в активный пропагандистский оборот термин «социал-фашисты», которым обозначались германские социал-демократы. Нет ни малейшего сомнения в том, что социал-демократические подонки Германии заслуживали даже еще более резкого эпитета. Но не в то время, когда необходимо было любой ценой создавать единство левых сил. Использование этого эпитета лишь разобщило социал-демократов и коммунистов. В конечном итоге справедливость в отношении Э. Тельмана была восстановлена, однако до конца последствия этой неслыханной, предательской интриги так и не удалось преодолеть. А на это наложилась и другая склока, известная в истории Компартии Германии как связанное с троцкистами «дело Ремелле — Неймана», что тем более не способствовало укреплению сил коммунистов, в том числе и в союзе с иными левыми.
После войны один из ближайших соратников Гитлера Р. Лей не без смеха поведал на одном из допросов о том, как Бухарин, нейтрализовав Эрнста Тельмана, помогал Гитлеру прийти к власти! Конечно, Сталин не оставил без ответа столь подлую выходку Бухарина, действовавшего по указаниям Троцкого.
Об этом стало известно в результате специальной операции советской разведки по тотальному контролю тайной переписки Троцкого со своими сторонниками в КПГ и с Бухариным. Операцию осуществлял один из самых выдающихся разведчиков 20-х — 40-х гг. Борис Аркадьевич Рыбкин (Рывкин Борух Аронович) — муж легендарной советской разведчицы Зои Рыбкиной (Воскресенской).
Эту гниду, естественно, не только выкинули из Коминтерна, но и вдребезги раскритиковали на апрельском (1929 г.) пленуме ЦК ВКП(б). Однако свое подлое, за двенадцать лет до трагедии 22 июня 1941 г. положившее ей начало дело он сделал: после этого Гитлер быстро пошел «в гору» и вскоре стал рейхсканцлером на горе всему миру, а Германии и СССР — особенно.
Привод Гитлера не удалось предотвратить даже по каналам разведки. Близкий знакомый отца автора — высокопоставленный в прошлом сотрудник личной разведки Сталина Константин Мефодиевич еще при жизни поведал автору этих строк об уникальной особо секретной операции мобильной нелегальной рези-дентуры личной разведки Сталина по предотвращению привода Гитлера к власти.
«К концу 1932 г., — говорил старый разведчик-нелегал, — популярность нацистов в Германии резко упала. Нацисты последовательно получали все меньше и меньше голосов на выборах. Законным, парламентским путем прийти к власти они не могли. Настроение в руководстве нацистской партии было отчаянно пессимистическое. В начале декабря 1932 г. были зафиксированы тайные контакты между экс-канцлером Германии Францем фон Папеном, крупнейшим в те временаг манским банкиром Куртом фон Шредером
[19] и личным советником Гитлера по экономическим вопросам Вильгельмом Кепплером. Удалось также перехватить и датированное 10 декабря того же года письмо В. Кеппле-ра будущему фюреру, в котором говорилось, что «господин фон Папен считает скорое изменение политической ситуации возможным и необходимым и полностью выступает за Вашу кандидатуру в рейхсканцлеры». Поразительно безапелляционный тон и содержание письма ободряюще подействовали на главарей нацистов. По наблюдениям агентуры группы в ближайшем окружении руководства нацистской партии, даже у пребывавшего в глубокой депрессии из-за резкого падения популярности НСДАП с ноября 1932 г. Йозефа Геббельса и то сильно улучшилось настроение».
Как отмечал Константин Мефодиевич, организационный и финансовый кризис в НСДАП был настолько силен, что даже за десять дней до назначения Гитлера рейхсканцлером статс-секретарь МИДа Германии фон Бюлов счел необходимым письменно известить об этой ситуации посла США в Берлине. В перехваченном нашими разведчиками его письме от 19 января 1933 г. высказывались самые серьезные опасения насчет возможного краха нацистской партии и массового выхода ее чле нов из рядов партии. Даже рейхсканцлер Шлейхер еще 15 января 1933 г. в конфиденциальной беседе с австрийским политическим деятелем Шушнингом — ее подробная запись в тот же день была в руках группы — заявил, что-де «Гитлер не является более политической проблемой, нацисты не представляют более политической опасности…»!? Какже можно было не понимать, что многомиллионные, в том числе и заокеанского происхождения, «инвестиции» в Гитлера не могли быть выброшены на ветер. Ни при каких обстоятельствах Запад не пошел бы на это. Он и не пошел на это — добился-таки того, что Гитлер был назначен рейхсканцлером Германии. Не считавшего же Гитлера политической опасностью Шлейхера нацисты застрелили во время «ночи длинных ножей».
«Немедленно проведенным всеми имевшимися в распоряжении группы силами глубоким расследованием удалось установить подлинную причину столь безапелляционной уверенности фон Папена. Одновременно была прояснена ситуация с появлением в одном из ответных писем Кепплера к Шредеру указания на необходимость и важность убеждения президента Гинденбурга в том, что после создания нового правительства во главе с Гитлером можно и нужно проводить парламентские выборы.
«Перелистав» конфиденциальный дневник британского посла в Берлине — Эдгара Винсента д'Аберно на — группа установила, что 6 декабря 1932 г. посол имел конфиденциальную встречу с фон Папеном, который заявил британскому дипломату
[20] следующее: «Было бы катастрофой, если бы гитлеровское движение развалилось или было разбито, ибо нацисты — последний оплот против коммунизма в Германии».
Поразительно, но о том же самом со своих страниц 6 декабря 1932 г. возопила и имевшая социал-демократическую направленность газета «Дойче альгемайне цайтунг». Затронув вопрос о возможном в ближайшем будущем крахе нацистов, газета едва ли не теми же словами заявила: «Это было бы национальным бедствием.Она (то есть НСДАП. — A.M.) еще не выполнила своей задачи. Государство нуждается в ней как в защите от большевизма»! Вот кого в первую очередь мир должен благодарить за коричневую чуму и ужасы нацизма — социал-демократическую сволочь! Именно она более всего повинна в этом!
«В результате предпринятых мер было установлено также, что следующая встреча между Кепплером, Папеном и Шредером состоится 4 января 1933 г. на кёльнской вилле банкира. В связи с этим по прямому указанию Сталина была разработана и проведена акция по разоблачению факта этой встречи. В директивной шифровке из Москвы указывалось, что т. Иванов
[21]факт предстоящей встречи как «решающие смотрины» Гитлера перед его назначением рейхсканцлером волевым решением президента, так как избирательный ресурс нацистов резко упал после ноябрьских выборов 1932 г., а иного варианта в рамках существовавшей тогда Веймарской конституции Германии не существовало.
Этой же шифровкой предписывалось срочно установить, какие конкретно компрометирующие президента Гинденбурга обстоятельства и факты могут быть использованы для оказания на него мощного давления в целях принуждения его к согласию на назначение Гитлера рейхсканцлером. Гинденбург на дух не переносил «ефрейтора» Гитлера, и сломить его сопротивление можно было только очень мощным компроматом. Потому-то Сталин и обратил наше внимание на сбор именно такой информации. И как только соответствующая информация появится, мы должны были немедленно представить конкретные соображения по организации максимально возможного противодействия планам нацистов и стоящих за ними сил.
Что касается самой встречи, то через входившего в ближайшее окружение последнего догитлеровского рейхсканцлера К. фон Шлейхера редактора газеты «Теглише рундшау» и журнала «Ди Тат» Г. Церера
[22] которым давно поддерживался «полезный контакт», за три тысячи марок удалось подкупить одного из телохранителей Гитлера. Именно через него были выяснены все детали организации и проведения тайной встречи, в том числе и предпринятые обеими сторонами меры конспирации».
Ссылаясь на описания других сотрудников группы, Константин Мефодиевич со смехом рассказывал о разыгранной Гитлером комедии с конспирацией. Гитлер разыграл настоящий детективный фарс — глубоко надвинул шляпу на глаза, поднял воротник пальто, закутал лицо шарфом так, что были видны только его рыскающие во все стороны глаза и мясистый нос. Перед отъездом из Мюнхена главарь нацистов разыграл очередную комедию. На мюнхенском вокзале, куда он прибыл в сопровождении своей свиты и наших разведчиков, фюрер сел не на поезд, следующий в г. Детмольд, как было объявлено, а на кёльнский. Через три купе от него сидела группа сталинских разведчиков. В поезде дверь в купе все время была закрыта, и если кому-то надо было пройти в туалет, то сначала охрана Гитлера «зачищала» коридор, и только затем проходил тот, кому нужно было. Занавески в купе были наглухо задернуты.
Комедия продолжалась на всем пути. Адольф сошел не в Кёльне, а в Бонне. Разведчики тоже. Адольф пересел в свой заранее доставленный туда окружным путем вместе с его личным шофером Кемпке автомобиль. Разведчики «сели ему на хвост». За три километра не доезжая Кёльна, Гитлер пересел в присланный Шредером «мерседес», на котором и добрался до его виллы. На этом этапе наружное наблюдение было снято из-за угрозы возможной расшифровки, тем более что конечный пункт и так был известен. Фон Папен, в свою очередь, и вовсе добрался до виллы на такси — естественно, в сопровождении «хвоста». И как только вся «троица» оказалась в сборе, тут же защелкали фотоаппараты и в тот же день вечером снимки были переданы ничего не подозревавшему об этой встрече рейхсканцлеру Курту фон Шлейхеру. А на следующий день, 5 января 1933 г., снимки появились на первых полосах едва ли не всех печатных изданий Германии, а затем и за рубежом.
«В результате, не взирая ни какие усилия Гитлера, фон Шредера и фон Папена по сохранению в тайне предстоящей встречи, у входа на виллу Шредера их ждала группа заранее подвезенных и должным образом взбудораженных сильнейшим предвкушением невероятной сенсации фоторепортеров, которые засняли факт их встречи во всех ракурсах. Эту часть операции по согласованию с Москвой обеспечивал выдающийся коминтерновский специалист по пропаганде, знаменитый Вильгельм (Вилли) Мюнценберг, глава так называемого «Треста Мюнценберга» — гигантского пропагандистского спрута Коминтерна, раскинувшего свои «щупальца» и людей по всему свету. В. Мюнценберг был воистину непревзойденным мастером пропаганды, талантливейшим организатором пропагандистских акций.
Эта акция нанесла мощный удар по Гитлеру и его партии, стимулировала усиление брожения и недовольства в ее рядах. Однако, к глубокому сожалению, в отношении воспрепятствования использованию компромата на Гинденбурга в целях предотвращения его принуждения к согласию на назначение Гитлера рейхсканцлером у нас тогда вышли серьезные осложнения. При всей своей солдафонской тупости и откровенно о реваншистских настроениях, страдавший неизбежными в его возрасте проявлениями 80-летний германский монархист и ярый русофоб Гинденбург,тем не менее изрядно недолюбливал выскочку «ефрейтора», который всего лишь менее года назад стал гражданином Германии, хотя и разделял некоторые из его взглядов. Гинденбург хотя и разделял некоторые из взглядов Гитлера, тем не менее не желал видеть рядом с собой на посту рейхсканцлера этого многолетнего «бомжа».
Мало кому известно, что лидер одной из крупнейших политических партий Веймарской Германии — партии, которая, отличаясь оголтелым политическим и уголовным бандитизмом, претендовала на лидерство и в парламенте, и в государстве, — почти до конца февраля 1932 г. не имел германского гражданства! Правда, некоторое время Гитлер считался гражданином Австрии, но затем — опасаясь, что его могут выслать, — отказался от австрийского гражданства и стал апатридом, то есть лицом без гражданства. И при этом нагло заявлял, что никогда не унизится до просьб о предоставлении ему немецкого гражданства. Что, однако, не мешало ему тайно подавать слезные челобитные баварскому правительству. До 1932 г. все эти прошения оставались без ответа. Нацист № 1 — Адольф Гитлер — был заурядным «бомжом»! Воистину такое возможно только в западных демократиях! Однако не менее красноречиво и то, как он схлопотал-таки германское гражданство -тоже ведь «перл» западной демократии. Едва ли хоть один немец ныне вспомнит, что в начале 30-х годов прошлого века было такое сверхмалюсенькое немецкое государство Брюнсвик (Брунсвик). А в нем МВД, глава которого, являясь членом нацистской партии, по «доброте душевной» назначил Гитлера атташе в представительство Брюнсвика в Берлине — уголовник и бандит стал полицейским атташе! Все дело в том, что это автоматически давало право на германское гражданство. 25 февраля 1932 г. Германия получила нового гражданина — Адольфа Гитлера, на века опозорившего эту страну!
«Потому на все предложения назначить Адольфа Гитлера на этот пост или же поручить ему формирование нового германского правительства, что, по сути-то, одно и то же, он отвечал со всем «изяществом» прусского казарменного юмора. Гинденбург соглашался пойти на это, но при условии, что Гитлер сформирует новое правительство, опираясь на большинство в парламенте, которого у него, естественно, не было и достичь которого, не менее естественно, законным путем он так и не смог. Тем самым все разговоры о назначении Гитлера рейхсканцлером попросту сводились на нет.
Вполне возможно, что так оно и продолжалось бы, если бы на другой чаше весов не было бы смертельно убойного компромата на Гинденбурга как на президента Германии. Он всерьез был запачкан в грязи афер по крупномасштабному разворовыванию громадных денежных средств из так называемой «восточной помощи», которую правительство Германии оказывало крупным землевладельцам Восточной Пруссии. В одной из комиссий рейхстага (парламента) с подачи социал-демократов было начато парламентское расследование этой аферы. Гитлер и К° прекрасно знали об этом, ибо и им самим немало перепадало из этого же «корыта», правда, через лидеров восточно-прусского юнкерства — Ольденбурга-Янушау, Берга и Остен-Верница, открыто ратовавших за Адольфа. Понимая, что Гинденбургу явно не хотелось угодить на скамью подсудимых за разворовывание громадных государственных средств, эти выдвинули даже ультиматум с требованием назначить Гитлера, который, естественно, прихлопнул бы все это расследование.
У руководства нашей мобильной нелегальной ре-зидентуры были серьезные сомнения в искренности намерений инициировавших это расследование социал-демократов. Поступавшая информация свидетельствовала о том, что они намерены использовать это для последующего торга как с Гинденбургом, так и с Гитлером. Тем не менее руководство решило пойти на риск и использовать сам факт начавшегося парламентского расследования как предмет торга с самим Гинденбургом через третьих лиц. Смысл этого торга сводился к следующему: если Гинденбург, как президент, гарантирует на 100%, что ни при каких обстоятельствах не назначит Гитлера рейхсканцлером, то расследование будет плавно спущено на тормозах. И, следовательно, его авторитет никак не пострадает. Гинденбуру, в частности, разъяснили, что более всех инициации этого парламентского расследования обрадовались сами нацисты, несмотря на то, что формально-то ничего хорошего оно сулить им не могло. Ведь они сами были сильно замешаны в этой афере. Тем не менее их восторг в связи с этим был неподдельно искренним. Они прямо исходили красноречием по этому поводу. Вследствие этого руководство нашей группы всерьез заподозрило социал-демократов в проведении какой-то закулисной игры под видом демократии. Ну что еще можно было ожидать от этих негодяев?!»
Германские социал-демократы и в самом-то деле были отпетыми негодяями. Едва только Гитлер был назначен на пост рейхсканцлера, как социал-демократы горячо приветствовали это. Центральный печатный орган социал-демократической партии Германии газета «Форвертс» в номере от 31 января 1933 г. так и написала, что социал-демократия с глубоким удовлетворением приветствует приход к власти нацистской партии. 2 же февраля 1933 г. эта же газетенка обратилась с прочувственными словами лично к Гитлеру: «Вы называете нас ноябрьскими преступниками (имелось в виду участие социал-демократов в ноябрьской 1918 г. «революции» в Германии. -A. M.), но могли ли вы, человек из рабочего сословия, без нас сделаться рейхсканцлером? Именно социал-демократия дала рабочим равноправие и уважение. Только благодаря нам, Вы, Адольф Гитлер, могли стать рейхсканцлером!» Какими же подонками надо было быть, чтобы произвести Гитлера в представители «рабочего сословия» и во всеуслышание хвастать тем, что Гитлер стал рейхсканцлером благодаря социал-демократам!? Даже такой неисправимый реакционер, как люто ненавидевший социал-демократов и коммунистов, но помогавший Гитлеру в начале 20-х гг. генерал Людендорф, и тот на время просветлел разумом. Уже 31 января 1933 г. он направил своему бывшему главнокомандующему письмо, в котором указал: «Назначив Гитлера рейхсканцлером, Вы выдали наше немецкое отечество одному из наибольших демагогов всех времен. Я торжественно предсказываю Вам, что этот человек столкнет наше государство в пропасть, ввергнет нашу нацию в неописуемое несчастье. Грядущие поколения проклянут Вас за то, что Вы сделали». 22 июня 1933 г. социал-демократическая партии Германии была запрещена как изменническая и не заслуживающая иного обращения, чем коммунистическая, против которой социал-демократические подонки отчаянно боролись. А «масла в огонь» этой яростной междоусобицы левых подливал Бухарин, первым обозвавший социал-демократов «социал-фашистами». 7 июля 1933 г.полномочия депутатов от СДПГ в рейхстаге были объявлены недействительными. Некоторые лидеры и видные функционеры СДПГ были убиты, часть расфасована по концлагерям, некоторые перебежали к нацистам, а некоторые отошли от политики и со всей присущей только социал-демократической сволочи «порядочностью» с удовольствием получали пенсии от гитлеровского правительства! Любопытно, что после 1945 г. те же социал-демократические подонки платили пенсии нацистам. Западная «демократия»,однако…
«Будучи не в силах открыто сотрудничать с нацистами, социал-демократы фактически сознательно создали нацистам рычаг давления на Гинденбурга в целях его шантажа. Основанием для такого вывода послужило то обстоятельство, что вместо того, чтобы брать быка за рога, то есть бить по верхушке прусских юнкеров — Ольденбургу-Янушау, Бергу и Остен-Верницу — социал-демократы инициировали парламентское расследование только в направлении расследования частных афер какого-то прусского помещичьего семейства юнкеров, соседствовавшего с Гинденбургом по землевладению.

В порядке упреждения негативных последствий такого шантажа было решено перехватить инициативу и использовать уже фактически сложившуюся ситуацию шантажа только в целях предотвращения привода Гитлера к власти. По соответствующим каналам Гинденбургу дали ясно понять, что ему-то, национальному герою Германии времен Первой мировой войны, 80-лентнему президенту и фельдмаршалу на пороге вечности едва ли может улыбаться быть ославленным на века в качестве тривиального вора и афериста! Начался напряженный торг. На какое-то время разведгруппе удалось нейтрализовать давление и группировки Ольденбурга-Янушау — Берга — Остен-Верница, а также Гитлера и К° и стоявших за ними сил.
«Однако по ту сторону баррикад, естественно, не дремали… — ставки были уже запредельно высоки. От агентуры стало известно, что В. Кепплер подал идею «прижать» Гинденбурга его якобы причастностью к нашумевшей в 1931 г. громкой финансовой афере известного магната Флика, который в «экстазе» псевдопатриотизма… финансового характера с невероятной наглостью убедил германское правительство в необходимости разрешить ему, Флику, ограбить государственную казну Германии».
Афера была фантастическая. Ее суть заключалась в следующем. Путем различных махинаций в 20-х гг. Флик вырвал из рук одного из своих давних конкурентов — Фридриха Айхберга — стальной концерн «Линке-Хофман». Однако из-за мощного противодействия постоянно враждовавшего с ним Тиссена, также стремившегося завладеть этим же концерном, Флик к 1931 г. стал терпеть колоссальные убытки. Из-за этого Флик запросил у своего друга — шведского «короля»спичек Кройгера — финансовую помощь. Однако под давлением Тиссена Кройгер отказал Флику. С помощью своих асов промышленного шпионажа Флик выяснил, что столь непреклонное желание Тиссена удавить его, Флика, объясняется прежде всего тем, что сам Тиссен был креатурой мощного концерна голландских и французских банков, в числе последних из которых был и один из крупнейших банков Франции — «Креди Лионэ», принадлежавший Ротшильдам. Опираясь на эти сведения, Флик организовал во Франции «утечку» информации по данному вопросу. Одновременно в Германии, в том числе и с помощью нацистской партии, устроил пропагандистскую шумиху на тему о «неслыханном коварстве Парижа и связанных с ним кругов еврейской финансовой олигархии Запада, которые намеревались в очередной раз нажиться на страданиях немецкого народа». Банальная грызня между стальными «королями» превратилась в большую политику, которая завершилась тем, что правительство Германии, уступая внутриполитическому давлению, якобы из патриотических соображений аж за 100 млн марок выкупило у Флика акции концерна «Линке-Хофман», которые тогда не стоили даже и 2,5 млн марок! Нацисты сорвали тогда солидный куш от этого гешефта — из составлявшей 40-кратную разницу суммы Флик выделил им пару десятков миллионов. Президентом Германии в то время был все тот же Гинденбург. И решение о выкупе акций у Флика принималось именно при его участии.
Факт этой невероятной аферы было решено использовать в подтверждение якобы того, что-де Гинденбург умышленно способствовал принятию правительством Германии такого решения, явно, мол, рассчитывая на «ответную благодарность» Флика. Зная о сильном брожении в рядах нацистской партии, в том числе и по поводу того, что верхушка партии нагло присваивает львиную долю всех финансовых поступлений в ее казну, а рядовым членам партии ничего не остается, разведгруппа решила отпарировать. Гитлеру было дано понять, что если он и его пропагандисты не прекратят попытки использования против Гинденбурга карты аферы Флика, то во всемирном масштабе через прессу будет высмеяна, причем с приведением конкретных документов, его идиотская борьба с так называемой «еврейской финансовой плутократией», от которой он беспрерывно получал громадные деньги. Угроза была нешуточная, ибо после этого он стал бы политическим трупом. Особенно, если учесть, что, во-первых, с середины 1929 года по миру расползались постепенно получавшие подтверждения слухи о прямом финансировании Гитлера влиятельными американскими финансистами еврейского происхождения — Уорбургами.
А, во-вторых, что главарь штурмовиков Э. Рем, а так— же его ближайшие соратники в то время уже откровенно «точили зубы» на Гитлера. Короче говоря, тогда уда— лось загнать нацистов в угол. Не зная, с кем имеют дело, нацистские главари притихли, боясь огласки своих финансовых афер, в том числе и с сионистским капиталом. Но в то же время, в сущности-то, сложилась патовая ситуация — ни одна из сторон не имела перевеса. Гитлер в те дни отсиживался в укромных местах под охраной своей личной гвардии и все время тихо мычал одну и ту же фразу: «Или все, или ничего!» Разведгруппа начала готовить операцию, чтобы окончательно загнать их в гроб политического небытия.
Но именно в этот момент в дело открыто вмешалась резидентура британской разведки и посольство Великобритании в Германии. Они отчетливо видели, что авторитет нацистской партии стремительно падает, что в ее рядах, в том числе и в руководстве, откровенно царят неразбериха и паника, что никакого выхода из патовой ситуации не проглядывается. Именно поэтому они пошли на беспрецедентно уникальную по своей подлости, а, главное, по своим последствиям для всего мира акцию. Под конец января 1933 г. по Берлину был пущен слух, что-де рейхсканцлер К. фон Шлейхер планирует военный переворот, включая и арест самого Гинденбурга, причем с использованием сил «Стального шлема» — военизированной организации, почетным председателем которой был сам Гинденбург. Естественно, что наша резидентура немедленно всполошилась и тут же стала выяснять, «откуда растут ноги» у этой провокации. Далеко ходить не пришлось. «Покопавшись» в информационных материалах, направлявшихся в те дни в Лондон британским разведчиком Сефтоном Делмером
[23], мы установили что к чему. Оказалось, что эта идея была подана британской разведкой по согласованию с британским послом д'Аберноном. Сам же факт появления такой идеи у британской разведки был тоже не случаен. С. Делмер еще с августа 1932 г. знал о бродившей в умах ряда руководящих нацистов идее военного переворота. Он знал об этом еще с 10—12 августа 1932 г. непосредственно от самого главаря нацистских штурмовиков Э. Рема и его заместителя Арнима. С. Делмер прекрасно знал, что эта идея чрезвычайно пугала Гинденбурга вне зависимости от того, от кого она исходила. Для разрядки патовой ситуации в пользу британских интересов он решил использовать эту идею. Правда, в слегка измененном виде — приписав ее тогдашнему рейхсканцлеру К. фон Шлейхеру. Шлейхер в то время активно интриговал против Гитлера и пытался заигрывать также и с Ремом, а заодно и с другими политическими организациями, в том числе и обладающими военизированными отрядами.
Непосредственное исполнение задуманной операции С. Делмер возложил на своего агента — давно сочувствовавшего нацистам Вернера фон Альвен-слебена-Нейгаттерслебена, являвшегося тайным связником между Гитлером и Шлейхером и постоянно «сливавшего» нацистам всю информацию о действиях Шлейхера. Кстати говоря, оцените уровень его агента — выражаясь профессиональным языком, С. Делмер буквально «оседлал» один из важнейших каналов получения сверхактуальной и секретной информации о развитии внутриполитической ситуации в Германии того времени. Сам слух о возможном военном перевороте в дело запускал родной брат Вернера, являвшийся в то время председателем печально знаменитого в то время «Клуба Господ», членом которого был также и фон Папен. ‹Каналом же доведения этого слуха непосредствен-н но до ушей Гинденбурга в целях последующего оказания давления на него стал также находившийся на коротком поводке С. Делмера статс-секретарь президента — Мейсснер. Этот тоже давно уже «подписался» оказывать всевозможную помощь Гитлеру (правда, торговался он с нацистами, как на базаре, но все-таки выторговал себе теплое местечко и при них стал статс-секретарем МИДа). Четко скоорди— нированными во времени и очередности действиями сразу по нескольким направлениям британской разведке удалось решить поставленные задачи. С одной стороны, по цепочке — «авторитетный первоисточник», который якобы озабочен, видите ли, соблюдением конституционной законности, «авторитетный звонивший» (все было оформлено звонкбм брата Альвенслебена-Нейгаттерслебена к Мейсснеру), влиятельный статс-секретарь президента, этакий Фуше Веймарской Германии, — до сведения Гинденбурга был доведен пугавший его слух. Мейсснер прекрасно знал, как необходимо воздействовать на туповатого старика-президента, которого к тому же ненавязчиво изолировали от каких бы то ни было источников информации. С другой:
— целенаправленным нагнетанием слухов по всему Берлину, причем не только о якобы планируемом Шлейхером перевороте, но и о его намерении судить Гинденбурга за эту аферу;
— жесткой обработкой Гитлером и К° сына президента — Оскара Гинденбурга, которого угрозами уламывали уговорить отца назначить Гитлера рейхсканцлером (22 января 1933 г. на квартире Риббентропа Гитлер в течение двух часов уламывал Оскара Гинденбурга и «уломал»-таки, поскольку впоследствии, уже при нацистах, Оскар получил звание генерал-майора);
— параллельным нашептыванием самому Гинденбургу о якобы существующей реальной угрозе жизни Оскара (этим занимался лично Мейсснер);
— массированным давлением крупного капитала и крупных землевладельцев ситуация в итоге была доведена до того, что отупевший от возраста, внезапно обрушившейся на него мощной круговерти «достоверных» слухов, сплетен и угроз старый солдафон изрядно дрогнул. И согласился на переговоры фон Папена с Гитлером при условии немедленного доклада себе их результатов. Переговоры прошли 10,18,22 и 25 января 1933 года.
Короче говоря, горстке разведчиков-нелегалов из состава личной разведки Сталина, до конца противостоявшей самым могущественным силам Запада, невзирая на все усилия, не удалось предотвратить откровенно надвигавшуюся на весь мир коричневую чуму. 30 января 1933 г. волевым решением Гинденбурга Гитлер был назначен рейхсканцлером Германии. Великобритания и США сделали все возможное, чтобы коричневая мразь вошла бы в историю».
Через шесть лет, 2 января 1939 г., американский журнал «Тайм», всего за два года до этого начавший долгосрочный и продолжающийся по сей день проект с избранием каждый год «Человека года», обозвал Гитлера «Человекомгода» по итогам 1938 года! То есть за Мюнхенскую сделку, за дико варварский антиеврейский погром по всей Германии, вошедший в историю под названием «Хрустальная ночь» и т.д. Хуже того. Журнал оказался столь уж любезен, что пожелал герру Гитлеру и «1939 г. сделать таким, о котором еще долго вспоминать будут». Адольф так и сделал — уже без малого 70 лет, как каждое 1 сентября весь мир судорожно икает, вспоминая начало Второй мировой войны.
Тем не менее, несмотря на привод Гитлера к власти, Сталину все же удалось добиться очень важного для безопасности СССР результата. Под инициированным им давлением по дипломатической линии Гитлер вынужден был пойти на ратификацию протокола о пролонгации советско-германского Договора о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 г. еще на пять лет — до лета 1938 года. Парафирование этого протокола состоялось еще 24 июня 1931 года. Причем в парафированном тексте протокола не содержалось временного ограничения — договор пролонгировался на неопределенный срок. Однако за время последовавшего после парафирования этого протокола правления трех рейхсканцлеров — Брюнинга, фон Папена и фон Шлейхера — он так и не был ратифицирован. Удалось это сделать, да и то только на пять лет, лишь летом 1933 г.

 

Миф № 2. Еще в 1930-е годы Сталин пытался вступить с Гитлером в тайный сговор, для чего направил в Берлин в качестве торгпреда своего земляка Д. Канделаки (так называемая «тайная миссия» Канделаки).

 В возникновении этого мифа повинно столь громадное количество различных деятелей, что всех перечислить просто невозможно. Вполне достаточно будет ограничиться упоминанием имени главного реаниматора этого мифа в позднесоветское и первое постсоветское время. Это известный историк-германист и публицист Лев Александрович Безыменский. Именно он реанимировал этот миф на страницах своих многочисленных публикаций и книг, хотя как специалист прекрасно знал всю его подноготную, которая, к слову сказать, в случае ее серьезного, профессионального освещения, не давала оснований для крупномасштабных пропагандистских спекуляций. Увы, но Л.А. Безыменский не удержался. А вслед за ним не удержались и многие другие, профессионально не желающие «зрить в корень». И поскольку нам с ними не по пути, то в корень-то мы все-таки заглянем.

Итак, едва только Великобритания привела Гитлера к власти, как тут же, несмотря на пролонгированный Гитлером еще на пять лет Договор о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 г., началось резкое ухудшение германо-советских отношений. За 11 месяцев только 1933 г. советское посольство в Берлине направило МИДу Германии 217 нот протеста. Иные посольства за всю историю своего существования не представляли ни одной такой ноты, а тут — целых 217 всего за одиннадцать месяцев одного года. То есть по 20 нот ежемесячно, а за вычетом выходных и праздничных дней обоих государств, едва ли не каждый день.
Очень сильно пострадали торгово-экономические отношения между двумя государствами. Только за первую половину 1933 г. советский экспорт в Германию сократился на 44 %. То же самое происходило и далее, причем в еще больших размерах. Одновременно резко сократился и германский экспорт в СССР. Торговое соглашение между Германией и СССР от 2 мая 1932 г. было объявлено гитлеровским правительством недействительным. А ведь торгово-экономические отношения СССР с Германией были едва ли не стержнем всей системы внешнеэкономических связей Советского Союза того времени.
Образовавшийся вакуум в торгово-экономических отношениях Германии с СССР стремительно и целенаправленно заполняли Англия и США. В апреле 1933 г., а также 10 августа и 1 ноября 1934 г. были подписаны новые англо-германские соглашения — об угле, валютное, торговое и платежное. Последнее соглашение, кстати говоря, очень любопытно. Дело в том, что по нему Англия взяла на себя обязательство, в ответ на каждые 55 фунтов стерлингов, затраченных Германией на покупку товаров Англии, покупать в Германии товаров на 100 фунтов стерлингов и оплачивать их валютой. Проще говоря, Англия стала усиленно накачивать гитлеровскую Германию, чтобы направить ее вооруженную экспансию на Восток, против СССР. А вскоре начались и массированные поставки продукции двойного назначения, в том числе вооружений.
К слову сказать, совершенно неизвестно, что уже после привода Гитлера к власти германские военные проходили стажировку в британской армии, в том числе и в британских ВВС. Советы же прекратили всякое сотрудничество в военной сфере сразу же после привода Гитлера к власти, а вот Великобритания — распахнула все двери для этого. Франция, в свою очередь, «любезно» поставляла свои танки «Рено» Адольфу Гитлеру. Причем в таких количествах, что просто торговлей оружием это не назовешь. Только в 1935 году в Германию было поставлено более 400 французских танков. Великобритания и США поставляли различные типы военных самолетов и авиадвигатели, всевозможные технологии двойного назначения и т.п. Не отставали и другие «светочи демократии». Так что тем, кто сдуру-то «выковал фашистский меч в СССР», надо внимательней изучать историю.
Однако все это «цветочки». «Ягодки» пошли чуть позже. Первым делом и в срочном же порядке из Германии, точнее, с ее топливного рынка вышибли СССР. На Западе уже давно поняли, что будущая война — «война моторов», а моторам требуются нефть и нефтепродукты. Так вот, если советско-германские смешанные общества «Дерунафт» (поставки нефти) и «Дероп» (поставки бензина и керосина) практически полностью покрывали потребности Германии в нефти и нефтепродуктах, то в какую сторону могли полететь германские самолеты, пусть даже и сделанные в Англии и в США, и куда могли двинуть импортные «германские» танки?! Причем без какого-либо влияния Кремля. Едва ли не до умопомрачения устрашая себя однозначным в ее понимании ответом на этот вопрос, Великобритания предприняла отчаянную акцию по вышибанию СССР с германского топливного рынка. 3 марта 1933 года в Москву из советского посольства в Берлине поступила срочная телеграмма, в которой говорилось: «Получены сведения об инспирации поджога рейхстага Детердингом, надеющимся в результате обострения борьбы с коммунизмом и СССР в Германии добиться изгнания «Дероп» и осуществления нефтяной монополии. Предполагаются участниками его агенты. Детердинг действовал совместно с Герингом». Это тот самый Детердинг — всемирно известный нефтяной «король», глава международного нефтяного концерна «Ройял Дач Шелл», член Комитета 300, который еще в 1926 г. пытался организовать вооруженное нападение на Советский Союз консолидированными силами Запада и всевозможной уголовной падали из числа эмигрантов.
Детердинг оказался настолько «способен взять на себя осуществление британской нефтяной политики», что устроил поджог рейхстага как прелюдию к антикоммунистическому погрому в Германии! Потому как это был единственный способ вышибить СССР с топливного рынка Германии. Ибо, мягко говоря, из-за неумных действий Коминтерна и советской бюрократии (точнее, партократии) едва ли не на каждой бензоколонке Германии сидели дармоеды — постоянно вмешивавшиеся в ее внутренние дела и сильно раздражавшие местную полицию агенты Коминтерна, не говоря уже о членах Компартии Германии. Спровоцировав в результате поджога рейхстага антикоммунистическую истерию в Германии, Детердинг добился того, что руками гитлеровских штурмовиков в кратчайшие сроки были разгромлены как «Дерунафт», так и «Дероп». Германский нефтяной рынок перешел под контроль западных монополистов, прежде всего «Ройял Дач Шелл». Чуть позже,с третьих плацдармов подтянулись и американские «акулы» нефтяного бизнеса. В сущности всеми сторонами выполнялся приказ Комитета 300.
В результате проведенной Детердингом крупномасштабной блицоперации по вышибанию СССР с германского нефтяного рынка, Великобритании удалось решить глобальные задачи по предотвращению скорого выравнивания Советским Союзом своего платежного дисбаланса и перехода на положительное сальдо во внешнеторговом обороте с Германией. Но самое главное, что тогда удалось сделать Великобритании, так это предотвратить дальнейшее тесное переплетение германской и советской экономик за счет практически полного подрыва нефтяной политики СССР в Германии, а тем самым и лишить Советы возможностей какого бы то ни было влияния на фюрера по торгово-экономическим каналам. Экономический союз между СССР и Германией пугал Великобританию куда больше, чем и без того полностью иллюзорный призрак якобы возможного стратегического союза между двумя государствами. По настоянию экономического отдела МИДа Великобритании во главу угла былам поставлена задача категорического недопущения опасного в ее понимании сближения Германии с Россией на почве торгово-экономического сотрудничества. В обычно именовавшихся «Экономический аспект внешней политики» докладах упомянутого отдела британского МИДа из года в год эта задача фигурировала не просто как приоритетная, а как основополагающая, что подчеркивалось в каждом документе. На языке МИДа Великобритании это называлось «экономическим умиротворением» Гитлера.
На передовые позиции в торгово-экономических отношениях Германии с внешним миром вышли Великобритания и США. Цель — в срочном порядке подготовить нацистскую Германию к вооруженной экспансии на Восток, против СССР. Сталин прекрасно это видел и понимал. И когда после успешных англогерманских переговоров в марте месяце 1935 г. в Москву пожаловал участвовавший в них лорд-хранитель печати Антони Иден, а Сталин, к слову сказать, документально точно знал, что там наобещала Гитлеру Великобритания, то, встретившись с посланцем Лондона, Иосиф Виссарионович достаточно резко «отстегал» бриттов. В ответ на ерническое заявление Идена о том, что-де Англия совсем маленький остров, а соответственно от него мало что зависит, Сталин ответил следующее: «Да, маленький остров, но от него многое зависит. Вот если бы этот маленький остров сказал Германии: не дам тебе ни денег, ни сырья, ни металла — мир в Европе был бы обеспечен». В ответ Иден как воды набрал в рот. А что ему оставалось делать — ведь Сталин был абсолютно прав. Иден это прекрасно понимал.
С описанной выше ситуацией в советско-германских торгово-экономических отношениях и связано направление в Берлин на важный пост торгового представителя СССР старого приятеля Сталина -Давида Владимировича Канделаки. Как правило, банальной служебной командировке Канделаки буквально навязывают таинственный смысл некой миссии в целях достижения некоего тайного сговора с Гитлером. Однако это полнейшая чушь. Если уж и усматривать в чем-то миссию, то реальный, без подделок и фальсификаций смысл его банальной служебной командировки в Берлин лежит на поверхности — положить-таки начало нормализации торгово-экономических отношений между двумя государствами, ранее вполне неплохо сотрудничавших на этой стезе. Потому-то Сталин и выбрал своего земляка и старого знакомого, чтобы в Берлине быстрее бы сообразили, что если торгпредом приехал человек Сталина, то, следовательно, все вопросы нормализации торгово-экономических отношений будут решаться по-сталински, в ударном темпе. В таком смысле Канделаки можно считать порт-паролем Сталина, то есть его неофициальным посредником в официальном статусе. Но в Берлине этому дали, к сожалению, совсем иную трактовку. Хуже того. Стали использовать это обстоятельство не только в антисоветских целях, но и даже в ущерб собственным же интересам. В результате с «миссией» Канделаки до сих пор увязывают предысторию Договора о ненападении от 23 августа 1939 г., выставляя ее, как пролог к нему, а также как якобы предтечу якобы незаконной ликвидации заговора Тухачевского.
Секрет же превращения банальной служебной командировки Канделаки в некую тайную миссию состоит в следующем. Во-первых, еще до того, как Берлин положительно ответил на агреман Москвы о назначении Канделаки новым торгпредом, все, что надо и не надо было, сообразила узкая каста советских дипломатов-германофилов, которая с давних времен занимала руководящие позиции в наркомате иностранных дел. Причем эта каста была разделена как бы на два лагеря: на ярых сторонников Троцкого — эту группу возглавлял заместитель наркома иностранных дел Н.Н. Крестинский, и просто сторонников безоглядного германофильства без какой-либо политической ангажированности. Во-вторых, еще одну трактовку задач Канделаки на-гора выдала каста наркоматовских западников англофильской ориентации во главе с наркомом иностранных дел СССР М.М. Литвиновым, хотя соображать тут было нечего. Сталин специально направил новым торгпредом своего земляка и давнего знакомого, чтобы не замыленным старинным германофильством, а свежим взглядом он проанализировал бы ситуацию. И далее, отметая как германофильство, так и характерное для англофильствовавшего Литвинова злобное германофобство, по мере возможности определить, что и как можно сделать для улучшения торгово-экономических отношений между двумя странами. Ведь Канделаки был свободен от игравших тогда колоссальную роль этноидеологических наслоений.
Как известно, с первых дней советской власти и практически до начала мая 1939 г. в советских дипломатическом и внешнеторговом ведомствах работало большое количество евреев. Конечно, нет ничего плохого в том, что евреи были массово задействованы в этой сфере. Если уж начистоту, то у них действительно немалые таланты в этой сфере. Плохо было то, что их этнические соображения, к тому же нередко навеваемые извне, зачастую брали безальтернативный верх над государственными интересами. Прикрытые же еще и социалистической пропагандой того времени, они практически не поддавались какой-либо нейтрализации, хотя, как известно, во внешней политике и внешней торговле нет и быть не может места этническим эмоциям. Иначе это не дипломатия и не внешняя торговля, а примитивный базар с беспрерывной руганью и оскорблениями.
Но каста есть каста. Потому и неудивительно, что при выработке политики СССР в отношении Германии, а ее стержнем в то время были торгово-экономические отношения, ибо в политическом плане сотрудничать с нацистами Сталин и так не собирался, в формально именовавшемся Максимом Максимовичем Литвинове практически всегда безальтернативно верх брал смотревший на эти проблемы с узко местечковых позиций Мейер Баллах Финкельштейн. А если учесть еще и его дореволюционные связи с англосаксонским Западом, в том числе и с некоторыми тайными структурами последнего, то нередко получалось, что он исполнял функции информирующего агента стратегического влияния Запада. Литвинов практически постоянно «сливал» на Запад всю информацию, касавшуюся советско-германских политических и особенно торгово-экономических отношений, причем зачастую не только конфиденциальную, но и попросту секретную.
В анналах британской разведки фигурирует некий агент под псевдонимом «Д-57», поставлявший в 20-30-е гг. прошлого века англичанам исключительно важную информацию внешнеполитического характера. По оценкам самих же британских историков СИС, она должна была исходить по меньшей мере из ближайшего окружения наркоминдела М. Литвинова либо от него самого. А в этой связи придется вспомнить, что в свое время Литвинов не только женился на англичанке. Это, так сказать, любовь, к этому не придерешься. Он ведь еще и сидел у англичан в тюрьме. Но не просто сидел, а обеспечивал, как отмечает один из лучших современных историков Н.А. Нарочницкая, в РСДРП «англосаксонскую связь» в годы Первой мировой войны и немало потрудился в Лондоне и США, чтобы война вплоть до революции была успешной для Антанты и во всех аспектах разрушительной для России. Кстати, он обеспечивал не только «англосаксонскую связь», но и поддержание контактов с британскими сионистами, поскольку весь период своего пребывания на британских островах очень тесно общался с наиболее влиятельными представителями еврейской общины Англии. В свое время не без их помощи М. Литвинов был выслан, несмотря на требования царского правительства, именно в Англию после того, как был арестован в Париже за попытку легализации «экспроприированных» в России 250 тысяч царских рублей. Впоследствии его обменяли на арестованного в Москве известного по истории британского шпиона Б. Локкарта. Со времен той отсидки у него сложились особо доверительные отношения с сотрудником Форин офис Реджинальдом Липером, впоследствии возглавившим дипломатическую разведку МИДа Великобритании.
Между тем, и это вновь следует особо подчеркнуть, имен-но специализирующиеся на изучении истории своей разведки британские историки отмечают чрезвычайно высокий уровень w попадавшей в Лондон разведывательной информации из СССР. Конечно, с абсолютной уверенностью утверждать, тем более прямо идентифицировать «Д-57» с М.М. Литвиновым пока Н невозможно, но именно пока. В основном из-за того, что СИС не рассекречивает архивные данные, по которым срок давности уже давно минул. Молчит и наша Служба внешней разведки, хотя в материалах великолепной «кембриджской пятерки» лучших агентов советской разведки наверняка найдется нечто любопытное и на этот счет. Да и не только там. Могу сказать лишь одно. По опубликованным ныне материалам Форин офиса и Комитета имперской обороны Англии виден поразительно высокий уровень точнейшего знания многих нюансов советской внешней политики 20-х — 30-х гг., причем именно на тех направлениях, которые более всего болезненно интересовали Великобританию. Какими бы проницательными ни были британские дипломаты и шпионы, но без хорошо информированной агентуры такой уровень точнейшего знания не обеспечить. А ведь, к слову сказать, на базе такого точного знания Великобритания совершенно уверенно действовала на четкое упреждение советских внешнеполитических шагов вне зависимости оттого, предпринимались ли они по линии НКИД (МИД), Коминтерна или разведки. Она действовала именно так, как действуют лишь блестяще информированные о действиях противной стороны государства. Только одно это уже вынуждает более чем серьезно отнестись к мнению британских историков.
Немалую роль в превращении банальной служебной командировки Канделаки в некую тайную миссию сыграла и особая специфика поведения отечественных дипломатов в загранкомандировках. Она вообще не зависит от политического режима. Это сугубо профессиональная специфика. Дело в том, что по указанию Сталина Канделаки опекали резидентуры НКВД и ГРУ, что было оправдано, ибо в противном случае он долго входил бы в курс дела. Но кто хоть раз бывал в долгосрочной загранкомандировке хоть при Советах, хоть после, прекрасно знает, что за «любовь» царит между обычным персоналом загранучреждений и теми, кто находится под опекой разведывательных резидентур. А тут на это накладывался еще и факт того, что это человек Сталина. Поэтому неудивительно, что одним из «первоисточников» мифа о «тайной миссии» Канделаки стали сплетни в самом полпредстве СССР в Берлине. А уж как они дошли до ушей соответствующих инстанций того же нацистского руководства, и вовсе не секрет: в любом государстве мира контрразведка внимательно слушает, что болтают в посольствах и торгпредствах других стран, а уж гестапо-то тем более слушало. Правда, все эти отчеты о прослушивании своевременно попадали в руки советской разведки, так как ценный агент советской разведки «Брайтенбах» с давних пор аккуратно отслеживал всю ситуацию вокруг советской колонии в Берлине. Но за этим же внимательно следили и резидентуры британской и французской разведок.
Своим рождением миф о тайной миссии Канделаки в немалой степени обязан и не в меру длинному языку Н.И. Бухарина. Этот безмозглый и трусливый «ленинский гвардеец» решил, очевидно, «тряхнуть стариной» и встал на скользкий путь тривиального инициативного шпионажа. По свидетельству Оффи, помощника американского посла в Москве (тогда им был У. Буллит, вскоре переведенный в Париж), именно «Коля Балаболкин» (так Троцкий презрительно называл Бухарина) в 1935 г. сообщил им обоим, что Сталин якобы ведет секретные переговоры с немцами и «тянет в сторону союза с Германией». «Балаболкин» в то время был лишен доступа к секретной информации и сам знал только с чьих-то третьих слов. Но он настолько был пустобрех, что попросту не понимал, что не надо было изобретать велосипед. В наличии имелся пролонгированный до середины 1938 г. советско-германский Договор о нейтралитете и ненападении от 24 апреля 1926 г. Но ведь это же был широко известный факт, а «Балаболкину» надо было сделать перед американцами вид, что-де он хорошо информированный человек. Вот и набрехал с три короба, даже не понимая простой истины, что пока два государства ведут переговоры по каким-либо вопросам, информация об этих переговорах по определению закрытая, Это не обусловлено особенностями политических режимов в ведущих переговоры государствах. Это обычная, испокон веку существующая практика. И обусловл ена она лишь одним — слишком много в мире желающих стать третьим, вставляющим палки в колеса. Вот и все.
В следующем, 1936-м году «Балаболкин» вновь настучал тем же американцам по этому же вопросу, а при выезде в том же году в Париж за архивом Маркса разболтался на эту же тему и в кругах русской эмиграции. А уж эта-то была нашпигована не только агентурой НКВД, но и всех основных разведок Европы, особенно английской, французской и германской. Трезвон пошел по всем разведывательным каналам. Ну, не идиот ли?!
Однако наибольшее значение имеет то, что, в-третьих. В этом третьем факторе в мгновение ока в единое целое слилось такое, что и вовсе не приходится удивляться появлению мифа о некой тайной миссии Канделаки.
Потирая руки в связи с практически полным изгнанием СССР с нефтяного рынка Германии, Детердинг в начале 1935 г. договорился с Гитлером о поставке нефтепродуктов производства «Ройял Дач Шелл» в объеме годового рейхс-потребления! Вы только вдумайтесь, что он предложил и о чем договорился с фюрером! Вся и без того крайне резко ускоренными темпами милитаризировавшаяся экономика Германии, все ее вооруженные силы, в том числе даже еще и не созданные как таковые соединения и рода войск сажались на британскую нефтяную «иглу»! Не надо быть ни политиком, ни экономистом, чтобы понять, что за этим последовало бы. Особенно для СССР. Управление всей агрессией Германии в эпоху «войны моторов» было бы сосредоточено в руках даже не самой Великобритании, что само по себе было бы уже очень плохо. Оно было бы сосредоточено в руках именно свихнувшегося на зоологическом антисоветизме и русофобии члена Комитета 300 — Генри Детердинга! Немалую лепту внес и Английский банк — этот со своей стороны взялся гарантировать обеспечение нацистскому рейху кредитов на закупки стратегических материалов, в частности меди, алюминия, никеля, хрома и марганца. Между тем глава Английского банка того времени — Норман Монтегю — также являлся членом Комитета 300.
Именно в этот момент масла в огонь подлили еще и лично Гитлер, а также глава Рейхсбанка Яльмар Шахт. Да так, что вся Европа встревоженно загудела. Дело в том, что достаточно быстро Гитлер вынужден был осознать, что в такой ситуации вся его антиверсальская политика не трещит по швам, а попросту лопнула. Ну, о какой антиверсальской политике он мог говорить, если экономика Германии держалась только на крупномасштабных экономических «инъекциях» версальского недруга Германии?! И сугубо по конъюнктурным соображениям Гитлер сделал вывод о том, что в своем антикоммунизме и антисоветизме он не только сильно перегнул палку. Односторонняя торгово-экономическая ориентация на версальских недругов ставила его в остро зависимое положение от унизивших Германию бывших победителей в Первой мировой войне.
Гитлер протрубил конъюнктурный отбой. Уже 20 марта 1935 г. торговое представительство СССР и Рурский комитет германской экономики подписали соглашение об общих условиях поставок товаров из Германии в Советский Союз, а 9 апреля было подписано и соглашение о кредите в 200 миллионов марок сроком на пять лет. Кредит предоставлялся на приобретение «оборудования фабрик, всевозможных машин, аппаратов, оборудования для нефтепромышленности и химической промышленности, продуктов электротехнической промышленности, судов, средств передвижения, транспортных средств, измерительных приборов, лабораторного оборудования, запасных частей». В обмен — поставки советского сырья, в том числе железной руды, нефти, марганца, некоторых цветных металлов и т.п.
Едва только это кредитное соглашение вступило в действие, Гитлер, судя по всему, решил пойти дальше и еще более сбалансировать торгово-экономические отношения Германии с внешним миром по географическому признаку, в том числе и с СССР. Во время одной из весенних (1935 г.) встреч с Д. Канделаки глава Рейхсбанка Я. Шахт по поручению фюрера предложил, а чуть позже подтвердил свое предложение о готовности Германии предоставить СССР кредит в размере уже о одного миллиарда марок!!! По тем временам просто неслыханный объем кредита. Для сравнения: по своему принципиальному значению это примерно то же самое, что и кредит в 100 миллиардов марок! А если учесть, что кредит в таком объеме предлагался сроком на 10 лет, то, очевидно, нет необходимости специально пояснять, что до 1945 г. войны точно не было бы! Но разве Запад, особенно Великобритания, были заинтересованы в этом?!
Едва только предложение о кредите поступило, Литвинов и К° немедленно перешли в контратаку и, без преувеличения, всеми силами стремились помешать его практической реализации. Литвинов устроил форменный разнос торгпреду СССР в Германии Канделаки и советскому послу в Берлине Якову Сурицу. В категорической форме потребовал прекратить всякую активность в этом направлении — в его инструкции по данному вопросу прямо говорилось: «От дальнейших разговоров на тему о кредитах уклониться и письменного подтверждения не добиваться»!
Более того. Литвинов поступил как истинный информирующий агент стратегического влияния Запада. Во-первых, тут же «слил» информацию о предложении Шахта насчет миллиардного кредита французскому послу в Москве Альфану! А ведь это была секретная информация! И касалась она внешнеэкономических интересов СССР! Во-вторых, в письме от 27 июня 1935 г. послу СССР в Чехословакии Александровскому Литвинов очень вежливо, но, по сути, приказал первому сообщить об этом президенту Чехословакии Э. Бенешу. Так и написал: «…Было бы полезно официально сообщить Бенешу о предложении германского правительства касательно предоставления нам финансового кредита в миллиард марок сроком на десять лет с тем, чтобы мы расплачивались рудой, нефтью и марганцем. К этому нужно добавить, что, заподозрив в этом предложении германский маневр и не нуждаясь в предлагаемом кредите, мы это предложение отклонили…» То есть Литвинов вторично разгласил секретную информацию и потребовал от посла в Чехословакии передать ее президенту этой страны. Да еще и попутно подчеркнуть, что-де СССР заподозрил что-то и потому отклонил это предложение.
Однако нет никаких данных, что руководство СССР заподозрило что-либо. Нарком иностранных дел СССР Мейер Баллах Финкелыптейн, он же Максим Максимович Литвинов, взял на себя слишком много. Ни в ЦК, ни в Политбюро этот вопрос не обсуждался. Следовательно, отказ от такого предложения — это сугубо его, узко местечковая реакция агента стратегического влияния англосаксонского Запада. Ко всему прочему следует иметь в виду, что 5 мая 1935 г. Канделаки было передано одобренное Сталиным указание, как далее развивать тему об этом кредите. С учетом данного факта получается, что Литвинов противопоставлял себя не только трезвой политике Сталина, но и интересам СССР. Без санкции советского правительства сообщить такую секретную информацию главам Франции и Чехословакии — значит сознательно разгласить ее перед всем Западом, а, следовательно, преднамеренно нанести серьезный ущерб внешнеполитической и внешнеэкономической безопасности СССР! Ведь советский посол в Берлине — Яков Суриц — прямо писал ему, что «единственным средством смягчения антисоветского курса является заинтересованность Германии в установлении нормальных экономических отношений с нами. Нам, по-видимому, ничего другого действительно не остается, как терпеливо выжидать и продолжать усиливать и развивать нашу экономическую работу. Усиление ее на базе последних предложений Шахта выгодно обеим сторонам. Этим и только этим объясняется благословение, данное Шахту Гитлером…».
ак и Литвинов, ЯКОБ Суриц был евреем, но ведь совершенно очевидно, что он мыслил и действовал как действительно компетентный и сознающий свою высокую ответственность посла человек и советский гражданин, озабоченный обеспечением интересов своей Родины. Литвинов же, напротив, действовал именно так, как будто постоянно получал зарплату и соответствующие инструкции по меньшей мере из экономического отдела МИДа Великобритании. В таких условиях достичь своего «миттельшпиля» ситуация с Канделаки была не просто обязана, а именно же в кратчайшие сроки. Так оно и случилось.
Вот тут-то как раз и получилось, что факт недавнего вступления в должность нового советского торгпреда и сыграл свою роль, в чем непосредственно повинен уже Шахт. Намереваясь узнать от Канделаки реакцию советского правительства на предложение о миллиардном кредите, Шахт, по сути дела, лично сгенерировал первый импульс, который мгновенно привел к возникновению мифа о некой тайной миссии Канделаки. Во время беседы с Канделаки на одном из приемов Шахт заявил, что он будет и впредь твердо держаться курса на углубление хозяйственных отношений с СССР, создав тем самым полностью ложное впечатление, что речь якобы идет о продолжении какого-то курса, хотя речь-то шла только о реакции на предложение об этом кредите, что было понятно обоим. Но не тем, кто это слышал. А раз непонятно, но речь идет о чем-то очень значительном, то, естественно, пойдут слухи.
Вот как раз это и надо было Шахту. Потому что параллельно он решил обыграть сильные опасения Великобритании и легким шантажом по поводу возможного возобновления экономического сотрудничества Германии и СССР сбалансировать-таки одностороннюю зависимость Германии от финансово-экономических инъекций Запада. Вполне естественно, что заявления Шахта не остались незамеченными, в том числе и со стороны британской разведки. Представленная тогда в Берлине лучшими своими асами, она зафиксировала как сам факт такой встречи и беседы, так и факт удивительных высказываний Шахта. Ну, а после того, как с подачи Литвинова по Европе пошел трезвон насчет миллиардного кредита, бритты и вовсе стояли едва ли не в прямом смысле на ушах. Вот так и было положено начало мифу о якобы тайной миссии Канделаки.
Реакция со стороны Великобритании последовала незамедлительно — в мае 1935 г. в деловой прессе Великобритании прозвучал следующий мотив: «Без Англии в качестве платежного учреждения и без возможности продлить сроки кредитов, Германия не смогла бы осуществить свои планы… Снова и снова Германия отказывается от своих обязательств, публичных и частных, но она продолжала покупать шерсть, хлопок, никель, каучук, нефть, пока ее потребности не были удовлетворены, а финансирование закупок проводилось прямо или косвенно через Лондон». Проще говоря, Берлину откровенно погрозили пальцем — мол, не дури, коричневая собака, коли столько имеешь от нас!
Более того. Зафиксированный британской разведкой диалог между Шахтом и Канделаки произошел на фоне только что состоявшегося — 2 мая 1935 г. — подписания между Советским Союзом и Францией договора о взаимопомощи в отражении агрессии. В сочетании с пролонгированным два года назад советско-германским договором о нейтралитете и ненападении сложившаяся ситуация не могла не вызвать у Лондона подозрений в том, что происходит некая реанимация событий почти полуторадесятитлетней давности. Ведь в свое время и советско-германскому договору 1922 г., более известному как Рапалльский, предшествовало, к слову сказать, франко-германское Висбаденское соглашение от октября 1921 г. Тогда по факту все выглядело как создание некой неподконтрольной Великобритании геополитической конструкции, не укладывавшейся в рамки британских интересов. Тогда министра иностранных дел Германии Вальтера Ратенау из-за этого убили, а Ленина на редкость «свое— временно» хватила сильнейшая кондрашка. Аналогичная ситуация создалась и в мае 1935 г. — Великобритания всерьез заподозрила то же самое. Тем более что развитие этой ситуации дополнялось еще и подписанием сопряженного с франко-советским договором аналогичного по содержанию советско-чехословацкого договора от 16 мая 1935 г. Тут уж всякое лыко было в строку. Великобритания всерьез стала подозревать о конструирование некоего трансевропейского геополитического альянса с участием ведущих стран Западной, Центральной и Восточной Европы, в котором Великобритания уже не сможет играть привычной для нее роли суперарбитра в европейских делах.
В этот же момент подсуетился еще и Гитлер. 21 мая 1935 г. фюрер произнес свою пресловуто знаменитую речь о миролюбии, в которой предложил всем странам заключить с нацистской Германией договора о ненападении. В той конкретной ситуации это могло способствовать только укреплению британских подозрений о том, что речь действительно идет о конструировании некоего трансевропейского геополитического альянса. Как само собой разумеющееся, из подобных подозрений вытекал вывод о бесперспективности ее потуг по устроению Второй мировой войны! В результате и без того, в представлении Лондона, якобы не беспочвенные слухи о какой-то тайной миссии Канделаки сами собой стали приобретать некое якобы убедительно зловещее значение. Ну, а дальше произошло то, что и должно было произойти. При содействии британской разведки и дипломатии по всей Европе покатился тайфун различных домыслов, слухов, сплетен, догадок и т.п., которыми до беспредела были забиты все информационные каналы разведок и посольств. Короче говоря, все получилось прямо по Шекспиру: «Развесьте Уши. К Вам пришла Молва. А кто из Вас не ловит жадно слухов?» Особенно, если это касается Германии и России, хотя бы и Советской. В глазах Запада Москва всегда виновата.
Вот так родился и зажил собственной жизнью совершенно беспочвенный миф о некой «тайной миссии» Канделаки, на базе которого слепить миф о некоем тайном сговоре, при его же содействии, между Сталиным и Гитлером оказалось проще пареной репьц Британская разведка — невероятный мастак на подобные штучки. А тогда она совместно с британским МИДом психовала, пытаясь предотвратить материализацию даже тени намека на нормализацию советско-германских торгово-экономических отношений.
Потому как в действительности-то в соответствии с ранее секретным советским документом от 12 марта 1935 года речь шла о намерении поддержать и использовать выражавшего интересы наиболее трезвомыслящих могущественных финансовых, деловых и военных кругов Германии Я. Шахта против Гитлера. То есть, в сущности-то, не без активного содействия Литвинова и К° британская разведка предотвратила мирное удаление А. Гитлера с политической сцены Германии и Европы.

 

 

Разоблачаем ложь о Сталине. Миф № 3. Сталин «ковал фашистский меч» в СССР.

 Данный миф был порожден самим названием книг Ю.Л. Дьякова и Т. С. Бушуевой «Фашистский меч ковался в СССР» (М., 1991). Между хлестким названием книги и ее содержанием — гигантская пропасть. Потому, что все ее содержание свидетельствует о том, что выгодоприобретающей стороной в период секретного военно-технического сотрудничества между РККА и германским рейхсвером был именно Советский Союз. Для того чтобы убедиться в этом, вполне достаточно просто перелистать эту книгу. Как советским историкам, авторам этой книги хорошо было известно, что в Советском Союзе вплоть до окончания первой пятилетки попросту не было настоящей тяжелой промышленности и машиностроения, как, впрочем, в помине не было даже тени намека на военно-промышленный комплекс. Соответственно на какой же «наковальне» Советский Союз мог «ковать фашистский меч»?!

Главное же, никакого военно-технического сотрудничества Советского Союза как такового именно с нацистской Германией не было и в помине. Едва только Гитлер был приведен к власти в Германии, как тайное военно-техническое сотрудничество между РККА и рейхсвером, имевшее место в 1920-х — начале 1930-х гг., было свернуто по инициативе именно же Советского Союза. Уж если кто-то кому-то и «ковал меч», то не Советский Союз нацистской Германии, а нацистская Германия Советскому Союзу! И не только нацистская Германия, но и Веймарская Германия тоже.
Сейчас уже мало кому известно, что, начиная с середины первой пятилетки, то есть с 1931 г., около одной трети мирового экспорта машин и оборудования направлялось в СССР. Между тем основным поставщиком машин и оборудования на мировом рынке являлась именно Германия. В завершавшем первую пятилетку 1932 году практически половина мирового экспорта указанной номенклатуры шла в Советский Союз. При этом в 1932 г. СССР поглощал уже 1/3 всей германской машиностроительной продукции, в том числе почти весь объем производившихся там паровых и газовых турбин, прессов, локомобилей, 70% станков, 60% экскаваторов, динамо-машин и металлических ферм, половину никеля, сортового железа воздуходувок и промышленных вентиляторов и т.д. Основа советской тяжелой промышленности и машиностроения как фундамента военно-промышленного комплекса СССР, а также непосредственно базис самого советского ВПК были созданы не просто, в том числе и с помощью Германии, а именно же преимущественно за счет поставок машин и оборудования из Германии.
При анализе мифа № 2 говорилось о заключенном советско-германском кредитном соглашении от 9 апреля 1935 года. Напомним, что кредит в 200 миллионов марок предоставлялся Советскому Союзу сроком на пять лет на приобретение «оборудования фабрик, всевозможных машин, аппаратов, оборудования для нефтепромышленности и химической промышленности, продуктов электротехнической промышленности, судов, средств передвижения, транспортных средств, измерительных приборов, лабораторного оборудования, запасных частей». В обмен — поставки советского сырья, в том числе железной руды, нефти, марганца, некоторых цветных металлов и т.п.
Аналогичное произошло и в 1939 г. Прежде чем подписать Договор о ненападении с Германией, Сталин обусловил согласие СССР на это необходимостью эвентуального, то есть упреждающего, подписания германо-советского договора о торгово-экономическом сотрудничестве. При этом однозначно потребовал по этому договору предоставления Советскому Союзу кредита в размере 200 млн марок. Причем кредита именно несвязанного, чтобы советские торговые представители могли закупать все, что им было нужно, что они и сделали, закупив массу новейшего промышленного оборудования двойного назначения, образцы новейших вооружений и боевой техники вермахта и т.д. и т.п. Кроме того, обусловил оплату по этому договору именно так, что СССР поставлял в Германию главным образом отходы в самом прямом смысле слова: пух, перья, рыбий пузырь, жмыхи и железную руду из отвалов, потому как поставки, например, руды с 38 %-ным содержанием железа по-другому назвать нельзя! С таким содержанием железа руду в черной металлургии не используют, ибо сначала ее надо еще и обогатить, хотя бы до 50 %! Чуть позже гитлеровцы все же спохватились. Однако Сталин невозмутимо ткнул им текст договора, где никак не оговаривалось содержание железа в поставляемойруде, а затем столь же невозмутимо объяснил, что у СССР якобы нет возможности поставлять обогащенную руду, так как он якобы не имеет обогатительных предприятий! Тевтоны убрались восвояси, что называется, несолоно хлебавши. Сталин был Сталиным
Сугубо дипломатическими методами Сталину удалось в очередной раз «обескровить» германскую экономику на 200 млн марок, за счет которых была проведена коренная модернизация советской (тяжелой) промышленности,особенно оборонной, а также тщательно изучены новейшие методы промышленного производства Германии, новейшие образцы ее вооружений и боевой техники
В соглашении о кредите говорилось следующее: «…исключительно поставкидля инвестиционныхцелей, т.е. преимущественно: устройство фабрик и заводов, установки, оборудование, машины и станки всякого рода, аппаратостроение, оборудование для нефтяной промышленности,оборудование для химической промышленности, изделия электротехнической промышленности,суда, средства передвижения и транспорта, измерительны прибору оборудованж лабораторий… Сюда относятся также обычные запасные части для этих поставок. Далее сюда включаются договоры о технической помощи и о пуске в ход установок поскольку эти договоры заключены в связи с заказами, выдаваемыми на основании настоящего соглашения…».
Советское торгпредство бесконтрольно производило заказы. Предоставивший кредит «Die Deutsche Golddiskont -bank» не имел права (это было прямо оговорено в тексте соглашения) требовать от германских фирм-поставщиков никакой ответственности за этот кредит, то есть при общей инвестиционной направленности он не был «связанным» — германское правительство не могло нам «впарить» что-то по своему усмотрению. И вот как в итоге выглядел «список отдельных видов оборудования, подлежащих поставке германскими фирмами»: «Токарные станки для обточки колесных полускатов. Специальные машины для железных дорог. Тяжелые карусельные станки диаметром от 2500мм. Токарные станки с высотою центров 455мм и выше, строгальные станки шириной строгания в 2000мм и выше, кромкострогальные станки, расточные станки с диаметром сверления свыше 100мм, шлифовальные станки весом свыше 10 тыс. кг, расточные станки с диаметром шпинделя от 155мм, токарно-лобовые станки с диаметром планшайбы от 1500мм, протяжные станки весом от 5000кг, долбежные станки с ходом от 300мм, станки глубокого сверления с диаметром сверления свыше 100мм, большие радиально-сверлильные станки с диаметром шпинделя свыше 80мм. Прутковые автоматы с диаметром прутка свыше 60мм. Полуавтоматы. Многорезцовые станки. Многошпиндельные автоматы с диаметром прутка свыше 60мм. Зуборезные станки для шестерен диаметром свыше 1500 мм. Большие гидравлические прессы, фрикционные прессы, кривошипные прессы, разрывные машины, окантовочные прессы, ковочные молоты свыше 5т. Машинное оборудование: вальцы, ножницы, гибочные машины, машины для плетения проволоки, отрезные станки и др.».
Что следует добавить к этому списку: в подавляющем числе закупаемых товаров стоимость собственно сырья (железа, меди, алюминия и т.д.) — мизерна Основная стоимость — это труд инженеров, техников и рабочих, причем очень высококвалифицированных. Подавляющее число товаров несерийное и делалось исключительно на заказ… В СССР в то время отсутствовали возможности его изготовления».
Что касается военных заказов, то их номенклатура не менее впечатляющая: продукция морского судостроения (проще говоря, боевые корабли), материалы для судостроения, морская артиллерия, минно-торпедное вооружение, гидроакустическая аппаратура, гидрографическое вооружение, авиация (было закуплено несколько десятков самолетов раз-личныхтипов), полевая артиллерия, оборудование лабораторий, радиосвязь, химическое имущество, инженерное вооружение, элементы выстрела, автотанковое вооружение, разное оборудование и т.д.
Погашение кредита предусматривалось… отходами. По торговому договору Советский Союз должен был в течение 2 лет поставить в Германию, в частности, следующее (в млн марок): «кормовых хлебов (22,00); жмыхов (8,40); льняного масла (0,60); леса (74,00); платины (2,00); марганцевой руды (3,80); бензина (2,10); газойля (2,10); смазочных масел (5,30); бензола (1,00); парафина (0,65); пакли (3,75); турбоотходов (1,25); хлопка-сырца (12,30); хлопковых отходов(2,50); тряпья для прядения (0,70); льна (1,35); конского волоса (1,70); обработанного конского волоса (0,30); пиролюзита (1,50); фосфатов (половина в концентратах) (13,00); асбеста (1,00); химических и фармацевтических продуктов и лекарственных трав (1,60); смол (0,70); рыбьего пузыря (Hausenblasen) (0,12); пуха и пера (2,48); щетины (3,60); сырой пушнины (5,60); шкур для пушномеховых изделий (3,10); мехов (0,90); тополевого и осинового дерева для производства спичек (1,50). Итого на 180 млн марок.
Что бросается в глаза сразу — СССР поставлял сырье в издевательски первоначальном его виде. Исключая нефтепродукты и масла, ничто не прошло даже первого передела. Что из земли выкопали или что с курицы упало, перед тем как курицу ощипав, отправить в суп, то и отправили немцам. Ни одной пары немецких рабочих рук немцам не сэкономили!
В конечном же итоге из-за начавшейся войны Сталину еще и удалось послать по известному всей России адресу вопрос о возврате не только этого кредита, но и заодно кредита 1935 года. Дело в том, что по условиям кредитного соглашения от 9 апреля 1935 г. начало погашения того кредита было отнесено на 1941 год.
Надеюсь, теперь понятно, кто кому «ковал меч»!?

 

 

Миф № 4. С санкции Сталина Советский Союз одобрил позорную Мюнхенскую сделку Запада с Гитлером.

Миф на эту тему появился день в день с заключением подлейшей Мюнхенской сделки Запада с Гитлером. 30 сентября 1938 г. официоз министерства иностранных дел Чехословакии «Прагер прессе» опубликовал сообщение парижского корреспондента этого бюллетеня о том, что-де правительства Франции и Англии якобы регулярно информировали правительство Советского Союза о положении чехословацкого вопроса. Более того, якобы советские послы в указанных странах имели длительные аудиенции с их министрами иностранных дел. На основании этих якобы фактов корреспондент «Прагер прессе» сделал «ненавязчивый вывод» о том, что-де мюнхенская конференция «представляет собой не просто пакт четырех». Что, собственно говоря, якобы и должно было означать некую причастность, в том числе и одобрение СССР Мюнхенской сделки.
Публикация была насквозь лживой. Ни в одном из своих аспектов она даже на полйоты не соответствовала действительности. Это была умышленная совместная провокация дипломатических ведомств Великобритании и Франции, а также их разведок. Потому что мировое общественное мнение, в том числе и этих стран, было до крайности возмущено подлым англофранцузским предательством Чехословакии. И им необходимо было хоть как-то отмазаться от обвинений в потворстве гитлеровской агрессии. Более того, необходимо было хоть как-то объяснить общественному мнению, почему, несмотря на неоднократные призывы Советского Союза оказать сопротивление агрессивным гитлеровским амбициям, Лондон и Париж сделали все, чтобы предать Чехословакию и приблизить ретий Трейх к границам СССР.
Дело в том, что за предшествовавшие Мюнхенской сделке и оккупации гитлеровцами Судетской области Чехословакии полгода Советский Союз десять раз на весь мир заявлял, что он выполнит свои обязанности по советско-чехословацкому Договору о взаимопомощи в отражении агрессии между от 16 мая 1935 года. Советский Союз четырежды конфиденциально сообщил об этом Франции, четырежды — Чехословакии, трижды — Великобритании. Советский Союз прямо и открыто заявил, что готов выполнить свои обязательства по договору с Чехословакией, даже если Франция как союзная Чехословакии держава откажется от своих обязательств.
Советский Союз и вовсе пошел на неординарный шаг — открыто заявил о своей готовности вступить в войну с Германией, Польшей и Румынией, даже если воевать придется в союзе с одной только Чехословакией. В военном отношении Чехословакия по состоянию на осень 1938 г. была одним из сильнейших государств в Центральной Европе и потому даже в одиночку могла раздавить еще только формировавшийся тогда гитлеровский вермахт. Но все оказалось тщетно! И именно же из-за заговора Тухачевского. Несмотря на его ликвидацию, правительства Великобритании, Франции и Чехословакии, а также их генеральные штабы демонстративно наотрез отказались иметь дело с СССР под тем предлогом, что-де невозможно доверять его вооруженным силам, высшее командование которых устраивает заговоры против центральной власти, да еще и в пользу Германии!
Естественно, что Москва не могла не взвиться в яростном негодовании. Подряд последовали Сообщения ТАСС — от 2 и 4 октября 1938 года. В последнем, в частности, говорилось: «В официозе министерства иностранных дел Чехословакии «Прагер прессе» от 30 сентября под заголовком «Париж — Лондон — Москва» помещено сообщение парижского корреспондента названного органа, будто бы правительства Франции и Англии регулярно информировали прави тельство СССР о положении чехословацкого вопроса, причем между г. Бонне (министр иностранных дел Франции. — А. М.) и т. Сурицем (посол СССР во Франции. — А.М.), г. Галифаксом (министр иностранных дел Великобритании. — А. М.) и т. Майским (посол СССР в Англии. — A.M.) происходили будто бы длительные совещания по этому вопросу. Отсюда корреспондент «Прагер прессе» заключает, что мюнхенская конференция «представляет собой не просто пакт четырех».
ТАСС уполномочен заявить, что вышеприведенное сообщение корреспондента «Прагер прессе» совершенно не соответствует действительности. ТАСС уполномочен сообщить, что при встречах г. Бонне с т. Сурицем и г. Галифакса с т. Майским, имевших место в последнее время, обоим полпредам СССР сообщалась лишь такая информация, содержание которой не выходило за рамки сведений, публикуемых в ежедневной прессе. Никаких совещаний и тем более соглашений между правительствами СССР, Франции и Англии по вопросу о судьбах Чехословацкой Республики и об уступках агрессору не происходило. Ни Франция, ни Англия не консультировались с СССР, а лишь сообщали правительству СССР о совершившихся фактах.
К конференции в Мюнхене и ее решениям, как было уже заявлено в сообщении ТАСС от 2 октября с.г., Советское правительство никакого отношения не имело и не имеет».

 

 Миф № 5. С санкции Сталина Берия заключил в 11 ноября 1938 г. некое тайное соглашение с гестапо о борьбе с мировым еврейством.

Этот миф появился в конце XX века. К глубокому сожалению, к его распространению приложил руку уважаемый в России человек, фронтовик, Герой Советского Союза, в прошлом военный разведчик, ныне известный и авторитетный писатель Владимир Васильевич Карпов. Он использовал этот миф для обоснования другого, еще более чудовищного мифа, который изложил на страницах второго тома своей интересной и в целом объективной, хотя и не без перехлеста в «умеренном» антисталинизме книги «Генералиссимус» (М., 2002).

Суть второго мифа в следующем. Якобы по указанию Сталина советские разведчики 20 февраля 1942 г. провели в г. Мценске тайную встречу с представителями германской разведки. Будто бы во время этой встречи обсуждались вопросы установления сепаратного перемирия, а затем и заключения сепаратного мира между СССР и гитлеровской Германией, и даже совместной борьбы с мировым еврейством в лице США и Англии.

Мнимая встреча якобы произошла благодаря наличию некоего тайного соглашения с гестапо от 1938 года.

Книга В. Карпова издавалась в разных издательствах, общий тираж превышает уже 70 тысяч экземпляров. Автор этих строк в двух своих книгах «22 июня. Правда Генералиссимуса» (М., 2005) и «Трагедия 22 июня: блицкриг или измена. Правда Сталина» (М., 2006), которые разошлись также немалыми по современным меркам тиражами, самым детальнейшим образом проанализировал эти мифы. Кстати говоря, аналогичную же работу провел и признанный ас публицистики В. Бушин. Тем не менее в якобы дополненном очередном издании книги «Генералиссимус» эта фальшивка сохранена…

Прежде всего отметим, что В. Карпов, мягко говоря, неправ, заявляя, что-де он узнал об этих переговорах в Мценске и тайном соглашении между НКВД и гестапо из авторитетного источника. Разве является авторитетным источником печатный листок пресловутого, страдающего неизлечимой ксенофобией и антисемитизмом общества «Память» — одноименная газетенка за № 1 (26) от 1999 г. (с. 12-13)? Но вот и автор книги «Гильотина для бесов» (СПб., 2001) Роман Перин чуть ли не весь свой труд построил на этом. Попалась на эту лживую мистификацию и газета«Независимое военное обозрение». Грубо говоря, фальшивка стала гулять по информационным весям. А в апреле 2007 зазвучала и по радио и ТВ.

Как бы там ни было, но именно в указанном номере газетенки «Память» и была впервые опубликована эта фальшивка. Однако же вглядитесь в «шапки» приводимых ниже фотокопий одного и того же якобы документа: под № 1 то, что было напечатано в газетенке «Память» и в книге Р. Перина, под № 2 — то, что привел В. Карпов. А вглядевшись, попытайтесь хотя бы самим себе ответить на простой вопрос — как у одного и того же документа могут быть две разных «шапки»?! Но не торопитесь с ответом, ибо это еще «цветочки». Что же до «волчьих ягодок» фальсификации, то прежде всего необходимо отметить, что ни в одном из международных документов в их названиях:

 

- не перечисляются в порядке однородных членов предложения без (логического) завершения смысла названия сфер, на которые распространяется действие документов;

- тем более не указываются взаимопоглощающие синонимы.

Если уж кому-то и охота была сварганить эту фальшивку, то думать-то надо было тем, чем положено от природы, а не противоположным местом и соответственно обозвать эту грязную фальшивку, по крайней мере, следовало бы так: «Генеральное соглашение о сотрудничестве, взаимопомощи и совместной деятельности». Но на настоящем русском языке она должна была бы иметь следующий вид: либо «Генеральное соглашение о сотрудничестве и взаимопомощи», либо «Генеральное соглашение о взаимопомощи и совместной деятельности». Перечисление же трех синонимов через запятую — бессмысленно, особенно если учесть, что слово «сотрудничество», тем более в сочетании со словом «взаимопомощь», полностью поглощает смысл термина«совместная деятельность».

Фальсификаторы вляпались и в другом вопросе. Они утверждают, что-де «Генеральное соглашение» состояло из 9 параграфов и двух протоколов. Неужели непонятно было, что фактически межгосударственное по характеру «Генеральное соглашение» — это, по сути дела, почти одно и то же, что и договор, и в нем не могут быть параграфы как основная структура текста?! В документах такого рода структура строится на постатейном принципе — это общемировое правило, известное любому студенту-первогодку юридического вуза! Сей якобы «документ» должен был бы состоять из статей, которые, в свою очередь, и также в соответствии с общемировой практикой, должны были бы иметь пункты, а, при необходимости, и подпункты, в роли которых могли, но отнюдь не в обязательном порядке, быть использованы также и параграфы. Но никак не в качестве несущей конструкции всего документа! Карпов же и вовсе утверждает, что якобы текст «Генерального соглашения» имел девять страниц!? Но кто бы объяснил, как у одного и того же подлинного документа может быть два различных варианта главного параметра?! Ведь девять параграфов и два протокола не есть одно и то же, что и девять страниц!?

Вовсе не следует полагать, что люди прошлого были форменные идиоты. Во-первых, потому что, несмотря на грузинское происхождение, Сталин и Берия владели русским языком очень хорошо. Во-вторых, на Лубянке и в те времена были высококвалифицированные, в том числе и в сфере международного права, специалисты, чтобы не допускать столь дубовых ляпов. Ведь НКВД, а ранее и ОГПУ еще до войны осуществляли международное сотрудничество со спецслужбами Монголии, Турции и Чехословакии, причем осуществляли на основании соответствующих договоров. И соответственно там хорошо знали, что и как оформляется в письменном виде. Между тем даже по формальным, атрибутическим признакам нарушено буквально все, до чего дотянулись руки фальсификаторов.

Например, в названии должности Л.П. Берии имеется грубое искажение. Дело в том, что он указан как начальник Главного управления государственной безопасности — ГУГБ НКВД СССР, — в то время как его главная должность в тот момент, на которую, собственно говоря, он и был переведен из Грузии, называлась Первый заместитель народного комиссара внутренних дел СССР. Он был назначен на эту должность 22 августа 1938 г., а вот начальником ГУГБ Берия стал только 29 сентября 1938 г. и то по совместительству. Основная должность, тем более столь высокая, полностью поглощает вторую, которую он занимал по совместительству. Это правило тем более применяется особенно при подписании договоров и им подобных документов, в том числе и международных, когда указывается высшая должность подписанта. Это правило действует едва ли не с библейских времен.

Момент юридически сколь тонкий, столь же и важный. В фальшивке указано, что-де «Народный Комиссариат Внутренних Дел Союза ССР, далее по тексту НКВД, в лице начальника Главного управления государственной безопасности, комиссара государственной безопасности I ранга Лаврентия Берии». Однако так не писали ни в одном документе. Обычная формулировка состояла в том, что только слово «Народный» писалось с заглавной буквы. Остальные — с маленькой, кроме, конечно, СССР. Если НКВД в его лице, то юридически грамотным было бы указание, что НКВД в его лице как Первого заместителя наркома внутренних дел! В таком случае было бы понятно, что документ подписало действительно полномочное должностное лицо. Берия был педант в вопросах делопроизводства. Составлять бумаги умел, как никто другой. И ему-то уж точно не пришло бы в голову использовать журналистский штамп «Лаврентий Берия» в официальном документе международного характера!

Кстати, если уж так охота была в очередной раз растоптать Л. П. Берия, то сдвинули бы дату еще дней на 14. То есть до 25 ноября 1938 г., когда Лаврентий |Павлович Берия официально был назначен народным комиссаром внутренних дел СССР. «Впаять» ему сие «Генеральное соглашение», начиная с этой даты, было бы куда резонней — хотя бы чисто внешне фальшивка приобрела бы куда более убедительный вид, не перестав, правда, быть фальшивкой. Ан нет, невтерпеж было «привязать» эту грязную фальшивку именно к 11 ноября 1938 г.! Почему?! На это есть вполне адекватный реалиям Истории ответ, о котором чуть ниже, а пока вот о чем.

Поражает безграмотность фальсификаторов, «перемудривших» с названиями учреждений и должности подписанта с германской стороны.В «шапке» так называемого «Генерального соглашения» германский подписант указан как «Главное управление безопасности Национал-социалистической рабочей партии Германии (ГЕСТАПО)». Как и полагается фальсификаторам, они и не ведали, что, во-первых, в соответствии с декретом Гитлера от 1 ноября 1938 г. Главное управление безопасности НСДАП Германии, а это прежде всего Служба безопасности (Sicherheitsdienst — SD), то есть СД, перестало быть Службой безопасности только НСДАП. В соответствии с этим декретом фюрера она официально была объявлена органом безопасности всего Третьего рейха!

3 ноября 1938 г. «папаша Мюллер» чисто юридически никак не мог получить якобы доверенность от имени ГУБ НСДАП. Тем более не мог он выступить от имени ГУБ НСДАП 11 ноября 1938 г. Уж что-что, но отточенный педантизм и аккуратизм в бумагах у немцев не отнимешь — они всемирно известные педанты по части делопроизводства.

Во-вторых, на самом же деле эта контора с 26 июня 1936 г. называлась Главное управление полиции безопасности и СД! В него и входили гестапо и крипо (криминальная полиция).

Соответственно уже в названии этого якобы «Генерального соглашения» не мог быть употреблен термин «Главное управление безопасности Национал-социалистической рабочей партии Германии (гестапо)». В том числе и потому, что такое написание означает полную тождественность того, что в скобках,тому, что указано перед ними, чего в действительности не было. Гестапо было всего лишь одной из составных частей этой конторы. По состоянию на ноябрь 1938 г. уже как тайная политическая полиция — с 1 октября 1936 г. термин «гестапо» был распространен на всю политическую полицию рейха — гестапо являлось всего лишь одним из управлений Главного управления полиции безопасности и СД. В-третьих, особенно «восхищает» путаница фальсификаторов в вопросе о должности «папаши Мюллера», ибо они умудрились через шесть десятилетий «досрочно» повысить его в должности и звании!? По состоянию на 11 ноября 1938 г. Генрих Мюллер не являлся начальником IV Управления (гестапо) Главного управления Национал-социалистической рабочей партии Германии. В «шапке» этого «документа» ГУБ НСДАП Германииидентифицировано как «гестапо», а в преамбуле «соглашения» гестапо указано как «4-е Управление ГУБ НСДАП», что уже бред.

Подобный бред мог возникнуть только из-за фактического незнания того обстоятельства, что гестапо стало IV Управлением (АМТ-4) только 11 сентября 1939 г., когда было учреждено столь хорошо всем известное по роману и к/ф «Семнадцать мгновений весны» РСХА (RSHA — Reichssicherheitshauptamt), то есть Главное Управление имперской безопасности. По состоянию на 11 ноября 1938 г. Г. Мюллер не мог подписаться под «Генеральным соглашением» как начальник IV Управления, тем более ГУБ НСДАП. И уж тем более ему не могли выдать доверенность как начальнику IV Управления ГУБ НСДАП! По состоянию на 11 ноября 1938 г. он являлся всего лишь начальником реферата (отдела) II-1A Главного управления полиции безопасности и СД, занимавшегося борьбой с коммунистами, церковью, сектами, эмигрантами, масонами и евреями. Г. Мюллер тем более не мог выступить в роли фактического подписанта с германской стороны, потому как в это время по званию он был штандартенфюрером СС, то есть всего лишь полковником

Берия же в этот момент по званию являлся комиссаром госбезопасности 1-го ранга, т.е. генералом армии, а по должности — Первым заместителем наркома (министра) внутренних дел.Всеобщее же юридическое правило гласит, что кто бы и что бы ни подписывал по вопросам международного сотрудничества, при любых обстоятельствах соблюдается полный паритет в должностях, полномочиях, а при необходимости и в званиях. Между тем паритет здесь не соблюден не только в принципе, но и даже чисто технически: статус Берии указан в преамбуле полностью, включая и его чекистское звание в тот момент, однако статус Г. Мюллера ограничен упоминанием, и то неточным, всего лишь его должности, без указания звания! И при этом Г. Мюллер якобы действовал на основании якобы доверенности, а Берия — неизвестно на основании чего! Просто НКВД в его лице!?

Однако никакие доверенности в этой сфере не действуют — это же не портянки со склада получить! В сфере межгосударственных отношений, но вне зависимости от того, на каком уровне они реализуются, действует незыблемое во веки веков правило, согласно которому обе стороны обязаны предъявить друг другу свои письменные полномочия, что затем находит соответствующее отражение в тексте межгосударственного соглашения. Полномочия например министра иностранных дел Германии И. фон Риббентропа для подписания Договора о ненападении с СССР от 23 августа 1939 г. подписал лично Гитлер. А нам предлагают поверить в глупую сказку!? К тому же фальсификаторы умудрились «выдать» Г. Мюллеру доверенность от одной организации, в то время как якобы «соглашение» он подписал от имени другой!?

Ведь это же полный бред — «Главное управление безопасности Национал-социалистической рабочей партии Германии, в лице начальника четвертого управления (гестапо) Генриха Мюллера, на основании (перед этим в фальшивке явно пропущено слово «действующего». — A.M.) доверенности № 1-448/12-1 от 3 ноября 1938 г., выданной шефом Главного управления безопасности рейхсфюрера СС Рейнхардом (правильно: Райнхард. — А. М.) Гейдрихом»? Получается-то, что Г. Мюллер из одной конторы, а «доверенность» ему «выдали благодетели» из другой конторы! Да и слово «шеф» не юридический, а журналистский термин. Немцы в документах его не используют. Более того, Г. Мюллер указан как начальник IV Управления ГУБ НСДАП Германии, а доверенность от ГУБ рейхсфюрера СС Г. Гиммлера! Между тем никакого отдельного Главного управления безопасности рейхсфюрера, то есть Гиммлера, — не было и в помине!

Ни при каких обстоятельствах Берия даже и не сел бы за стол переговоров с таким, мягко выражаясь, «представителем», который, мало того, что значительно ниже его и по званию, и по должности, так еще и невесть кого «представляет»! Не говоря уже о том, что с партийной службой безопасности НКВД СССР ни при каких обстоятельствах не стал бы иметь дело. В НКВД СССР, как, впрочем, и в спецслужбах Германии, было достаточно великолепно разбиравшихся в вопросах международного права и межгосударственной договорной практики профессиональных юристов, чтобы не допустить столь дубовых «ляпов»!

Едва ли кому-либо известно, за исключением, естественно, очень узкого круга специалистов, что, например, до Второй мировой войны штаб-квартира «Интерпола» находилась в Берлине и уже самим этим обстоятельством нацисты вынуждены были четко разбираться в вопросах международного сотрудничества спецслужб.

Не меньшее «умиление» вызывают и сами якобы подписи и, особенно, формат этих подписей под так называемых «Генеральным соглашением». Если, например, использовать ныне часто встречающуюся ёрническую формулу, то состряпать подписи, похожие на подписи Берия и Мюллера, а заодно и печати (вон сколько объявлений на столбах!), похожие на печати НКВД СССР и ГУБ НСДАП или даже всего «Третьего рейха» — легче пареной репы!

Документов в архивах уйма, в том числе и трофейных, соответствующих «умельцев», в том числе и особо высококлассных, — тем более предостаточно! Так что ничего сложного в этой части нет. Испокон веку неблаговидное дело стряпания «подметных писем» в России развито до уровня искусства. Да, собственно говоря, кто из современных читателей воочию видел подлинные подписи Берии или того же Мюллера?! Кто знает, как выглядят подлинные печати НКВД СССР или гестапо, или того же ГУБ НСДАП, или «Третьего рейха»?! Что угодно можно «нарисовать», изготовить и выдать за настоящее, и никто даже и не заподозрит фальсификацию, тем более что на всех фотокопиях печати умышленно смазаны. Однако мы все же заподозрим и не поверим.

  
  
 

Итак, на стр.113 якобы подпись Лаврентия Павловича Берии под якобы подписанным им якобы «Генеральным соглашением», а на стр. 114 — несколько образцов подписи подлинного Берии в конце 30-х гг. — за 1937 и 1944 гг., взятые с различных документов. Естественно, что претендовать на лавры эксперта-графолога мы не имеем права. Потому и не будем этого делать. Предлагаю всего лишь невооруженным глазом просто внимательней приглядеться к этим образцам. А приглядевшись, с удивлением обнаружить, что никаких признаков даже внешнего сходства — и то нет! Почему? Вопрос, конечно, интересный — ведь в принципе-то подпись Берии не есть что-либо сверхсекретное, ибо в архивах тысячи документов с его «автографами». Однако ответ на этот вопрос, как ни странно, весьма прост: за пример для подделки фальсификаторы взяли подпись Л.П. Берии как минимум образца 1944 г.!

Сравните: фальсификат и образец подписи Л.П. Берия за 1944 г. Хотя частичное сходство налицо, тем не менее фальшивку видно издалека. Потому как в качестве образца для подделки надо было использовать подпись Берии конца 30-х годов, а не конца 1944 г. Что касается подписи Мюллера, то, к сожалению, вынужден констатировать, что пока не удалось разыскать не вызывающих сомнения образцов его подлинной подписи конца 30-х годов.

Но одно могу сказать совершенно определенно.

Подпись Мюллера подделывал именно русскоязычный «умелец». Потому что начальная буква фамилии «Мюллер» — «М» — написана в русском стиле. Как, впрочем, и первая буква имени Генрих — «Н» (латин.). Немцы не пишут букву «Н» с большого разбега.

Во-вторых, над второй буквой в фамилии «Мюллер» на немецком языке — то есть над буквой — «u» — не поставлены точки, ибо должно быть «ь». Ни один немец не допустит такой ошибки.

В-третьих, совершенно не видно латинского стиля в написании буквы«l», а ведь в фамилии «Мюллер» их две. Зато превосходно видно, что латинская буква «l» написана по-русски — «л».

В-четвертых, совершенно не очевидно и латинское написание буквы «е» — предпоследней в фамилии «Мюллер».

В-пятых, абсолютно не очевидно и латинское написание буквы «г», чего ни один немец не допустит.

В-шестых, при рукописном написании буквы «г», даже если она и не заглавная, никак невозможен столь залихватский крючок в конце росписи.

В-седьмых, совокупность изложенного выше и без графологической экспертизы дает все основания считать подпись Мюллера поддельной!

Что же до иных аспектов фальшивки, то куда более важно, что в части, касающейся общепринятого международно-правового формата подписей, нарушено буквально все, что только возможно было нарушить. Во-первых, в соответствии с издавна установившимися и устойчиво действующими в международной договорной практике правилами, применявшимися и в те времена тоже, прежде всего указывается, что такой-то документ составлен (а не отпечатан!) в стольких-то экземплярах и на таких-то языках. Анекдотично указание на то, что-де «отпечатано на русском и немецком языках в единственном экземпляре»! Потому как выходит, что отпечатано сразу на двух языках в одном документе, но в единственном экземпляре?! Анекдотично и упоминание того, что-де документ еще и «прошнурован»! В соответствии с испокон веку действующей нормальной договорной практикой должно было быть указано следующее:

как минимум — «составлено в двух экземплярах, на немецком и русском языках, в Москве 11 ноября 1938 г.»; именно в такой последовательности, что есть непременный элемент обязательной протокольной вежливости принимающей стороны по отношению к иностранной;

как наиболее оптимальный вариант — «настоящее соглашение составлено в двух оригиналах, на немецком и русском языках, каждый из которых аутентичен, в Москве 11 ноября 1938 г.».

Использование этих формул позволяет избегнуть идиотизма, указанного в выражении «отпечатано на русском и немецком языках в единственном экземпляре», поскольку вводится нормальная формулировка — «составлено в двух оригиналах на немецком и русском языках». В ней и заключен как сам смысл составления документа, так и его печатания в единственном экземпляре на каждом из двух языков. Кстати, именно такой формулой завершался, например, Договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 г.

Во-вторых, никогда и ни при каких обстоятельствах двухсторонние договора и соглашения в международной практике не подписываются последовательно в столбик. Общепризнанный формат оформления подписей в таких случаях издавна и однозначно требует равноправного расположения подписей в одну линию, то есть на одном уровне.

Если бы сие «Генеральное соглашение» и впрямь имело место в истории, то подписи с указанием должностей подписантов должны были бы быть расположены следующим образом:

 

Фальсификация нагло выпирает и из системы расts положения самих подписей, а также печатей на русском и немецком оригиналах: в немецком — на первом месте в столбике подпись Г. Мюллера и соответственно германская печать, а в русском — наоборот. Так бывает только в глупых фальшивках.

В-третьих, технологически формат подписей в таких документах обязательно должен включать предваряющее условие в виде указания, во исполнение которого подписи должны были бы выглядеть следующим образом:

   

В-четвертых, между преамбулой и подписями грубый юридический диссонанс— «папаша Мюллер» якобы действовал на основании доверенности, а Берия неизвестно на основании чего. Выше об этом уже говорилось. Соглашение же между спецслужбами — вопрос, относящийся сугубо к компетенции высшего руководства любого государства. Следовательно, в обоих случаях должно было быть указано, что или «по уполномочию правительства» (советская формула тех времен), либо «за правительство» («от имени правительства») — германская формула тех же времен.

Фальсификаторы упустили один нюанс из практики тех лет. В особо важных и тем более особо щепетильных случаях, а сотрудничество со спецслужбами иностранного государства именно из этой категории, предварительно принималось особо секретное решение Политбюро ЦК ВКП(б) по данному вопросу. В нем обязательно указывалось, что, рассмотрев такой-то вопрос, то есть предложение о сотрудничестве со спецслужбой такого-то государства, Политбюро постановляет признать таковое сотрудничество целесообразным и поручает такому-то (то есть руководителю соответствующей советской спецслужбы) решить данный вопрос в соответствии с действующим законодательством. В связи с чем наделяет его правом первой подписи, то есть поручает ему подписать такое соглашение.

Дело в том, что еще 14 апреля 1937 г. по инициативе Сталина Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление «О подготовке вопросов для Политбюро ЦК ВКП(б)». Согласно этому постановлению, для разрешения вопросов секретного характера, в том числе и внешней политики, была создана специальная комиссия в составе пяти человек

[24]. Без соответствующего постановления этой комиссии ни один вопрос такого порядка не решался. Тем более это должно было бы быть в рассматриваемом случае, так как речь якобы шла о сотрудничестве со спецслужбой крайне одиозного и на редкость враждебного СССР государства — гитлеровской Германии. Без такого решения Политбюро ЦК ВКП(б) Берия не стал бы даже и размышлять на эту тему, не то чтобы обсуждать, тем более в 1938 г. Тем более когда он был всего лишь только что назначенным Первым заместителем народного комиссара внутренних дел СССР. Уж что-что, но сумасшедшим Л. П. Берия не был. Проявлять такую инициативу и брать на себя всю полноту ответственности за такой шаг он не стал бы ни при каких обстоятельствах.

Следовательно, с учетом всех вышеизложенных обстоятельств более или менее соответствующий устоявшимся и действовавшим тогда правилам международно-правовой практики формат подлинных подписей должен был бы иметь примерно следующий вид:

 

Как видите, в могущем более или менее соответствовать истине виде получилось острое несоответствие, особенно должностей и званий подписантов. От незнания нюансов горе-фальсификаторы взяли, да и досрочно повысили Г. Мюллера в звании до «бригаденфюрера СС», т.е. до генерал-майора, хотя в начале ноября 1938 г. он был всего лишь штандартенфюрером СС, т.е. полковником. Звание бригадефюрера СС Г. Мюллер получил только 14 декабря 1940 г., то есть через год после вступления в НСДАП. А о том, что положено писать не «бригаденфюрер», а «бригадефюрер» — и не говорю.

В-пятых, в текстах соглашений никогда не указывают, что «пронумеровано» столько-то страниц, «прошнуровано» столько-то страниц, а сам документ «скреплен печатями». Сами себя, что ли, убеждали в весомости содеянного?!

В-шестых, не соответствует даже советским правилам указание места и времени подписания: в советских документах такого типа никогда не писали на манер этого соглашения «гор.Москва, «11»ноября 1938 г.».В советских документах написали бы вот так: «Москва, 11 ноября 1938 года». Тем более не указали бы в столбик время подписания:

«15» час.

«40» мин.

На русском языке, если уж в подобном и была бы нужда, написали бы так — «15 час. 40 мин.», то есть в строчку, а не в столбик. А о том, что подобное не стали бы писать от руки, тем более в международном документе — и говорить не приходится, как, впрочем, и о том, что и в принципе-то время подписания, как правило, не указывается.

Поражает и топорная работа фальсификаторов при оформлении всего этого бреда с так называемая «Генеральным соглашением» в конкретное дело. В печати появились фотокопии обложек двух дел якобы из особого архива ЦК КПСС. Внимательно вглядитесь в фотокопию. Из наляпанных на обложке якобы «Дела № 36 т. 4» архивных штампиков вроде должен следовать однозначный вывод, что это обложка исконного дела, заведенного еще в 1938 г., потому как в нижнем правом углу, там, где указано слово «хранить», стоит штамп о переводе дела в архив ЦК КПСС. Это должно было означать, что в архивное состояние переводится дело в исконном, сиречь первозданном виде. А теперь вглядитесь в самую верхнюю строчку и с изумлением обнаружите, что там типографским шрифтом отпечатано: «Коммунистическая партия Советского Союза. Центральный Комитет»! Но ведь до 1952 г. единственная и она же правящая в СССР партия называлась ВКП(б), то есть Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков)! Никакой КПСС в 1930-х гг. не было! Фигурирующие на страницах некоторых изданий и приведенные выше фотографии обложек — беспрецедентно тупая фальшивка. Потому как подлинная обложка дела из секретного архива ЦК партии имела следующий вид:

 

— вверху типографским способом, крупными буквами должно было быть напечатано следующее — «Ц.К. В.КЛ.(б)». Подчеркиваю, что именно так выглядела верхняя часть подлинного архивного дела из секретного архива ЦК ВКП(б)!

— в середине обложки размещалась типографским способом отпечатанная сетка следующего вида:

 

— внизу также типографским способом отпечатано «Хранить____________________лет». То есть ничего схожего с тем, что горе-фальсификаторы предъявили, нет и в помине!

Все это тем более важно, поскольку на обложке якобы исконного («первозданного») дела указано, что в этой папке сосредоточены следующие материалы:

1. Договор НКВД — гестапо РСХА (11.11.1938 г.)

2. Переписка органов НКВД — ЦК ВКП (б) (1939-1941 гг.)

3. Документация ЦКВКП(б) (1942 г.-1945 г.).

Секретариат Сталина отличался особым педантизмом, исключительной аккуратностью, логически осознанным ведением секретного делопроизводства. Сотрудники сталинского секретариата ни при каких обстоятельствах не сосредоточили бы совершенно разные документы в одной папке! Тем более переписка органов НКВД с ЦК ВКП(б) за период 1939-1941 гг. никак не могла быть сосредоточена в одной папке с документацией самого ЦК ВКП(б) за период с 1942 по 1945 г.! Это полный нонсенс, ибо дураков в своем секретариате Сталин не держал. Столь разнохарактерные документы никогда не концентрируют в одном деле, тем более в одном томе.

Этого не могло быть еще и потому, что переписка НКВД с ЦК ВКП(б) — это прежде всего информационные сообщения органов безопасности по различным вопросам. А как правило, одно информационное сообщение НКВД в среднем составляло 1,5-2 стр. В принципе информация по различным вопросам направлялась ежедневно, но для большей объективности нижеследующих расчетов примем, что сообщения направлялись через день. Итого 182 сообщения, каждое из которых в среднем 2 страницы, в том числе и неполная вторая. Следовательно, за год это составит 364 страницы, за два года — 728 страниц. Действовавшая в СССР во времена Сталина «Инструкция по секретному делопроизводству» ограничивала объем концентрации страниц в одном томе секретного дела в пределах 300-350 страниц. Как в один том № 4 дела № 36 фальсификаторы умудрились впихнуть только материалов переписки органов НКВД с ЦК ВКП(б) в объеме до 728 страниц — известно только им самим. А ведь там еще и документация самого ЦК ВКП(б) за 1942-1945 гг., то есть фактически за четыре года: 1942, 1943, 1944 и 1945 годы!

Даже если и принять, что объем каждого из этих документов был не более одной страницы, а сами они появлялись раз в четыре дня — для максимальной объективности расчетов специально допускаю именно такой вариант за четыре года, — то выходит, что только этих документов должно было бы быть не ме нее 365 страниц. Итого все вместе от 965 до 1065 страниц в одном томе! За такое ведение секретного делопроизводства в те годы можно было запросто вылететь с работы, не говоря уже о худшем исходе! И чтобы сотрудники секретариата Сталина так рисковали?!

 

Не менее нелепо выглядит и обложка уже якобы «архивного дела» — на ней «красуется» надпись «ДОГОВОР МЕЖДУ НКВД И ТАЙНОЙ ПОЛИЦИЕЙ ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИИ ОТ 11 ноября 1938 г.». А это как могло произойти?! Ведь не договор же якобы подписали Берия и Мюллер, а якобы «Генеральное соглашение». Да и название этого «Генерального соглашения» иное, нежели то, что указано на обложке. В высших партийных структурах делопроизводство было поставлено отменно, комар носа не подточит.

Но дело не только в протокольно-юридических тонкостях и особенностях делопроизводства. Из поля зрения всех, кто по разным соображениям попытался воспринять анализируемую фальшивку, как якобы «сермяжную правду» Истории, с невероятной легкостью выскальзывают четко зафиксированные Подлинной Историей важнейшие обстоятельства, связанные с особым значением даты этого якобы «Генерального соглашения» — 11 ноября 1938 года.

Прежде всего, следует указать, что 24 июня 1938 г. истек пролонгированный срок действия Договора о нейтралитете и ненападении между СССР и Германией от 24 апреля 1926 года. За 42 дня до якобы даты подписания «Генерального соглашения» была совершена грязная сделка Запада с Гитлером, более известная из истории, как Мюнхенская, против которой со всей решительностью протестовал Советский Союз. В том же 1938 г. в СССР позакрывали все германские консульства, оставив только консульский отдел в посольстве в Москве. И вот чтобы в таких условиях Сталин пошел на сотрудничество между спецслужбами двух государств?!

В международной практике сотрудничества спецслужб априори принято незыблемое правило — оно всегда, подчеркиваю, принципиально всегда базируется на общегосударственных договорах как минимум о партнерстве или о сотрудничестве и взаимопомощи. Все без исключения известные факты сотрудничества органов госбезопасности и военной разведки СССР в довоенный период основывались только на этой базе. Так было с Германией в 20-х годах, когда в основе лежал Рапалльский договор 1922 года. Так было и с Монголией, сотрудничество со спецслужбами которой базировалось на соответствующих договорах 20-х гг. и особенно от 1936 г. — о взаимопомощи в отражении агрессии. Точно так же было и в сотрудничестве с турецкими спецслужбами в конце 20-х гг., ибо в его основе лежал Договор о дружбе и сотрудничестве между двумя странами от 1921 года. Наконец, абсолютно точно так же, в развитие советско-чехословацкого договора о сотрудничестве и взаимопомощи в отражении агрессии от 16 мая 1935 г., тогда же было заключено и секретное соглашение о сотрудничестве между разведками СССР и Чехословакии. Не имея основополагающей базы для нормальных межгосударственных отношений, никто в мире не пойдет на официальное сотрудничество спецслужб! Так это было тогда, так продолжается и сегодня!

Но, конечно же, главная причина, почему этого якобы «Генерального соглашения» не могло быть в принципе, заключается в следующем. В ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. в Третьем рейхе была проведена кровавая операция «Красный Петух», более известная в мировой истории как «Хрустальная ночь». Произошли массовые антиеврейские погромы в нацистской Германии, сознательно устроенные нацистскими главарями в отместку за убийство еврейским семнадцатилетним юношей Хертелем (Гершелем) Гриншпаном (Грыншпан-Грюншпан) третьего секретаря германского посольства в Париже Эрнста фон Рата. Этой гнусной «операцией» руководил непосредственно Генрих Мюллер — именно за его подписью во все подразделения гестапо 9 ноября 1938 г. ушла телеграмма следующего содержания:

«Секретно.

Всем органам и руководящим инстанциям государственной полиции.

Срочно вручить настоящую телеграмму начальникам или их заместителям.

1. В ближайшие часы по всей Германии (Австрия уже входила в состав Третьего рейха. -A.M.) состоятся выступления против евреев, особенно в отношении синагог. Не препятствовать.

2. При наличии в синагогах важного архивного материала обеспечить его сохранность принятием немед

ленных мер.

3. Подготовить по всей империи арест 20-30 тысяч евреев. Отобрать в первую очередь зажиточных. Дальнейшие указания поступят в течение ночи.

4. К проведению операции могут быть привлечены как части СС особого назначения, так и «Общие СС».

Начальник II отдела Гестапо Мюллер».

10 и 11 ноября вместе с начальником Главного Управления полиции безопасности и СД группенфюре-ром СС Райнхардом Гейдрихом, начальник II отдела (точно П-1А) Генрих Мюллер «подводил итоги» этой кровавой операции.

Соответственно в указанный в тексте якобы «Генерального соглашения» день его подписания -11 ноября 1938 г. — Мюллер физически не мог находиться в Москве. У него и в Берлине хватало кровавых «забот». Как с евреями, так и с отчетами об их избиении и арестах, не говоря уже о «разборках» с мародерами из гестапо, откровенно норовившими под шумок спереть у евреев что-нибудь ценное, не сдавая, естественно, ценности в казну рейха!

И чтобы Сталин на следующий же день после прогремевших на весь мир антиеврейских погромов столь открыто солидаризировался бы с нацистами на уровне спецслужб?! Даже под завесой особой секретности, да еще и на столь грязной и недостойной выдающегося государственного деятеля стезе юдофобии, чем Сталин вообще никогда не страдал?! Уж на что ярые антисталинисты известные историки — братья Жорес и Рой Медведевы, но и они в один голос твердят, что этого за Сталиным не числилось!

Специально занимавшийся этой проблемой Жорес Медведев даже издал книгу «Сталин и еврейский вопрос» и как человек глубоко изучивший проблему, совершенно однозначно и категорически заявил в одном из недавних интервью: «Ни антисемитом, ни тем более юдофобом Сталин не был…У Сталина этого не было. Нет ни одного высказывания, ни в официальных его выступлениях, ни в архивных документах, которое можно было бы процитировать как антисемитское»!

Между тем, подлая фальшивка с так называемым «Генеральным соглашением» жестко завязана именно на якобы имевшую место в числе черт характера, взглядов и склонностей ума Сталина ярую юдофобию. В ней приводится пропитанное злобной юдофобией содержание якобы § 2 «Генерального соглашения» и «Протокола № 1» к нему же. Ничтоже сумняшеся олигофрены-фальсификаторы изложили в «п. 1 § 2 Генерального соглашения» следующий бред сивой кобылы:

«§ 2. п. 1. НКВД и ГЕСТАПО будут развивать свои отношения во имя процветания дружбы и сотрудничества между нашими странами.

п. 2. Стороны поведут совместную борьбу с общими основными врагами:

— международным еврейством, его международной финансовой системой, иудаизмом и иудейским мировоззрением;

— дегенерацией человечества во имя оздоровления белой расы и создания евгенических механизмов рассовой гигиены.

п. 3. Виды и формы дегенерации, подлежащие стерилизации и уничтожению, стороны определили дополнительным протоколом № 1, являющимся неотъемлемой частью настоящего соглашения».

Обратите внимание на построение фразы в п. 1 — это чистой воды бред, потому как ни дружбы, ни сотрудничества ни тогда, ни после не было и быть-то не могло. Использованный в этом пункте оборот речи пригож для тоста или какой-нибудь речуги, да и то после третьего стакана, но никак не для официального документа. Чтобы Сталин поручил НКВД в кооперации с Гестапо «развивать дружбу и сотрудничество»?! Уж и не знаю, насколько же сумасшедшим надо было быть, чтобы даже предположить подобное!

Что же до Протокола № 1, то прежде всего он почему-то назван как «Протокол № 1 — Приложение к соглашению от 11 ноября 1938 г. между НКВД и ГЕСТАПО». Во-первых, или протокол, или приложение. «И… и» не бывает! Либо в тексте соглашения прямо указывается, что к нему имеется приложение, и раскрывается, что под этим подразумевается. Либо не указывается, но в таком случае порядок оформления следующий — в верхней части листа указывается «Приложение к такому-то соглашению между тем и тем-то от такого-то числа такого-то года», а дальше, чуть ниже, название, в данном случае «Протокол №».

Во-вторых, раз «документ» назван «Генеральным соглашением», то почему «протокол-приложение» просто к «соглашению»?! Как это понимать?! Разве непонятно, что «протокол-приложение» должен был быть к «Генеральному соглашению»?! Однако фальсификаторы опубликовали его в следующем виде:

«Протокол № 1

Приложение к соглашению

от 11 ноября 1938 г.

между НКВД и ГЕСТАПО

Кроме всего прочего, стороны определили, что в § 2 п. 3 подписанного соглашения речь идет о следующих видах квалификации дегенеративных признаков вырождения, как то:

— рыжие;

— косые;

— внешне уродливые, хромоногие и косорукие от рождения, имеющие дефекты речи: шепелявость, картавость, заикание (врожденное);

— ведьмы, колдуны, шаманы и ясновидящие, сатанисты и чертопоклонники;

— горбатые, карлики и с другими ясно выраженными дефектами, которые следует отнести к разделу дегенерации и вырождения; лица, имеющие большие родимые пятна и множественное кол-во маленьких, разного цвета кожное покрытие, разноцветие глаз и т.п.

Стороны дополнительно определят квалификацию типов (видов) дегенерации и знаков вырождения».

Даже при беглом взгляде на этот бред уже становится ясно, что фальсификаторы не в ладах с русским языком в сфере юридической лексики, ибо если уж так хотелось накалякать такую гнусность, то надо было писать так: «Стороны также определили, что под изложенным в п. § 2 Генерального соглашения признаками дегенеративного вырождения они понимают следующее…»

Однако дело в другом. В Советском Союзе всегда хватало высокопрофессиональных медиков различных направлений, чтобы и без внешних подсказок, и особенно куда в более приличной, объективной, гуманной форме, описать физические недостатки, на основании которых врачи могли бы сделать высокопрофессиональный вывод о непригодности тех или иных лиц к тем или иным профессиям. Но никак не глобальные выводы о дегенеративном вырождении наций или рас. Этим в СССР никто не занимался!

В России, а затем и в Советском Союзе всегда имелись свои высокопрофессиональные школы врачей, психиатров, специалистов по психоанализу, чтобы не прибегать к тайному сотрудничеству со зловещей организацией человеконенавистнического режима нацистской Германии. Подчеркиваю, что в СССР, тем более в конце 30-х гг., никто не занимался «борьбой с дегенерацией человечества во имя оздоровления белой расы и создания евгенических механизмов расовой гигиены»! Тогда за это можно был запросто схлопотать как минимум знаменитый «четвертак», то есть 25 лет колымских лагерей усиленного режима, или, что было бы еще более уместно и справедливо — натуральный «вышак», то есть расстрел за разжигание межнациональной розни в особо тяжких формах! Во времена Сталина на эту тему вовсе не церемонились.

В то же время было бы весьма неуместно отрицать тот факт, что, воспользовавшись революционным разгулом, в Институте экспериментальной биологии еще в 1920 г. был создан отдел, который так и назывался «Российское евгеническое общество». Общество было создано под эгидой народного комиссара здравоохранения Н.А. Семашко, председателем был Н.К. Козлов, членами правления — психиатр Т.И. Юдин, антропологи В.В. Бунак, В А. Богоявленский, А.С. Серебровский. В 1925 г. общество насчитывало уже 95 членов. А в 1921 г. профессором Петроградского университета Ю.А. Козловым и в рамках АН было создано «Бюро евгеники». Близкими проблемами занимался также и специально организованный в начале 20-х годов Институт крови. Схожими проблемами занимались и тогдашние советские психоаналитики.

Но все эти «научные» образования возникли задолго до воцарения нацистского расизма в гитлеровской Германии. Это — во-первых. Во-вторых, по мере становления советской науки и перехода к державно осмысленным научным изысканиям все это околонаучное шаманство было прикрыто, причем не без участия органов госбезопасности, поскольку многие исследования носили явно расистский характер, вступавший в резкое противоречие с Конституцией СССР, особенно 1936 г., провозгласившей полное и абсолютное равноправие всех народов СССР! К середине 30-х гг. подобные исследования были прикрыты полностью, а наиболее ретивых, склонных заниматься научным расизмом ученых «расфасовали» по «медвежьим углам» необъятного ГУЛАГа, а кое-кого — и вовсе к стенке поставили.

И все же «миттельшпиль» особой политической подлости этой гнусной фальшивки сокрыт в «дате выдачи доверенности» Г. Мюллеру якобы для ведения переговоров с НКВД и подписания якобы «Генерального соглашения». Казалось бы, ну что в ней такого: 3 ноября 1938 г. — оно и есть 3 ноября 1938 г.?! Что тут такого сверхъестественного может быть?!

К глубокому сожалению, эта дата несет в себе громадный, чудовищный по своей подлости смысл. Как, впрочем, и дата подписания самого «Генерального соглашения» — 11 ноября 1938 г. Дело в том, что прежде чем польский еврей Хершель (Гершель) Гриншпан убил без вины виноватого третьего секретаря германского посольства в Париже Эрнста фон Рата, произошли имевшие широкий международный резонанс события, следствием которых, во всяком случае чисто внешне это так, и явилось само это убийство. А начало той череде событий, приведшей и к убийству Э. Рата, и к Хрустальной ночи, было положено еще в марте 1938 г.

Тогда, в марте 1938 г. польское правительство, воспользовавшись аншлюсом Австрии, объявило недействительными паспорта всех польских граждан, если они не были в Польше более 5 лет, — польские чиновники боялись, что 20 тысяч евреев, имевших польское гражданство и живших в Австрии, после аншлюса кинутся в Польшу. Всякий владелец просроченного (по этому закону) паспорта должен был для въезда в страну получить отметку в польском консульстве. Этот закон, однако, коснулся и 50 тысяч польских евреев, десятилетиями живших в Германии. Большинство этих людей должны были остаться вообще без гражданства.

Юдофобия в Польше в 1938-1939 гг. резко превышала зоологический антисемитизм в нацистской Германии со всеми ее так называемыми Нюрнбергскими законами о расовой чистоте и массовыми юдофобскими выходками штурмовиков. Даже американский историк Хогган вынужден был признать в 1960 г., что до начала войны обращение с евреями в Германии было гораздо более мягким, чем в Польше. Если до 8 ноября 1938 г. из Польши бежало 600 тыс. евреев, то из Германии за то же время (т.е. с 30.01.1933 г. по 08.11.1938 г.) — только 170 тысяч. Многие исследователи совершенно справедливо подчеркивают, что царившая в те годы в Польше юдофобия еще должна получить соответствующую оценку…

Общая численность подпадавших под действие этого закона польских евреев составила 70 тыс. человек. «С другой стороны, и гитлеровское правительство лишилось возможности избавиться от восточных евреев, переправив их через польскую границу, так как они уже не были польскими гражданами. Польско-германские переговоры по этому вопросу ни кчему не привели, поляки решительно отказывались признать этих евреев своими гражданами. Гестапо же получило распоряжение в течение четырех дней выдворить всех польских евреев из страны и энергично принялось за дело. Стремление нацистов во что бы то ни стало выдворить евреев из страны в 1938 г. привело к так называемому Збонщинскому выдворению. Речь идет о том, что в октябре 1938 г., когда польские власти аннулировали паспорта польских евреев, проживавших в Германии и Австрии, для того чтобы препятствовать их возвращению назад, нацисты предприняли встречные шаги».

В соответствии с приказом Р. Гейдриха германская полиция арестовала тогда от 17 до 18 тысяч польских евреев и поездами доставила их к польской границе. По разным данным, далее произошло следующее: по одной версии, этих евреев перегнали на польскую территорию под дулами винтовок, по другой, в ночь с 28 на 29 октября эсэсовцы ударами плетей заставили первую партию депортируемых, успевших взять с собой только самые необходимые вещи, перейти границу. По одной версии, вслед за этим на польско-германской границе стали разыгрываться отвратительные сцены, когда обе стороны хотели избавиться от этих евреев, причем, как свидетельствуют зарубежные источники, по цинизму и бесчеловечности польские чиновники далеко превосходили гитлеровских.

По другой версии, та группа польских евреев, которую в ночь с 28 на 29 октября вынудили перейти на польскую территорию, попала под пулеметный огонь польских пограничников, а когда они, спасаясь от обстрела поляков, бросились назад, то попали под огонь уже германских пограничников. Среди этих евреев была и семья Гриншпанов (Грюншпанов), 17-летний сын которых — Хершель (Гершель) — проживал в Париже, где учился. По одной версии, в ходе этого обстрела погиб его отец — портной Гриншпан, проживавший в Ганновере с 1911 г. Однако, подругой версии, он получил от сестры открытку с описанием мытарств, которые его семья испытывала на границе. Значительная часть депортируемых лиц оказалась в приграничном польском селении Збонщин, где содержалась в крайне тяжелых условиях. Кстати, от названия этого селения и пошло название этого антигуманного инцидента. Узнав о трагедии, психически не совсем нормальный Гершель Грюншпан решил отомстить.

3 ноября 1938 г. он 5 раз выстрелил в 3-го секретаря германского посольства в Париже, члена НСДАП Эрнста фон Рата (тот погиб от ран). По иронии судьбы Эрнст фон Рат и его отец были убежденными противниками преследований евреев (последний, в частности, впоследствии оказывал евреям помощь в самые тяжелые времена). Не имевший, во всяком случае чисто внешне это так, каких-либо, тем более серьезных политических мотивов, Г. Грюншпан протестовал явно не по адресу — истинным инициатором Збонщинского инцидента была Польша. Геббельс же преподнес этот случай как якобы свидетельство мирового заговора евреев против Германии. Уже на следующий день главный официоз нацистской партии «Фелькишер Беобахтер» напечатала весьма многозначительную фразу: «Вполне очевидно, что немецкий народ сделает из этого события соответствующий вывод».

Шеф нацистской пропаганды Йозеф Геббельс весьма ловко обыграл тогда факт не единичности такого убийства. Еще 4 февраля 1936 г. венгерский (по другим данным, югославскикий) еврей, студент Давид Франкфуртер убил в швейцарском Давосе руководителя местной организации НСДАП — Вильгельма Густлоффа.

А 9 ноября 1938 г. «на традиционном сборище в Мюнхене в честь очередной годовщины «Пивного путча» в уже и без того наэлектризованной атмосфере Геббельс, лучший после Гитлера оратор в Третьем рейхе, произнес подстрекательскую речь». И в тот же вечер в Германии начался, как это явствует из приведенной выше директивы Г. Мюллера, заранее спланированный чудовищный антиеврейский погром, вошедший в историю под названием Хрустальная ночь.

Столь подробный анализ приведен вовсе не случайно. Ведь если бы фальшивка о якобы имевшем место так называемом «Генеральном соглашении» была бы укоренена в информационном обороте «демократической пропаганды», то получилось бы, что-де СССР в лице НКВД СССР более чем сознательно пошел на это якобы сотрудничество с гестапо «для борьбы с мировым еврейством»! Потому что и «дата выдачи доверенности» Г. Мюллеру — 3 ноября 1938 г., и тем более дата подписания «Генерального соглашения» должны были бы означать, что СССР в лице своего руководства все знал заранее и тем не менее сознательно пошел на такой шаг! В Советском Союзе действительно прекрасно знали, что произошло на польско-германской границе. И, к слову сказать, для этого вовсе не нужно было пользоваться информацией разведки — об этом сообщали все информационные агентства и крупнейшие газеты Европы. Тем более что начало этой дурно пахнущей консульско-паспортной склоке Польша положила еще в марте 1938 г. Так что все перипетии этой неприглядной истории хорошо были известны и по открытой информации. Не говоря уже об информации разведслужб СССР, которые располагали очень сильными агентурными позициями как в Германии, так и Польше. И чтобы при наличии таких данных Сталин пошел бы на сотрудничество с гестапо?!

Однако чудовищная подлость фальшивки на этом не ограничивается. Судя по всему, ее главная цель все же заключалась в попытке спровоцировать зарождение в широких кругах «демократической общественности» крайне ложного впечатления о следующем. Что-де, пойдя на подписание такого якобы «Генерального соглашения», Советский Союз тихо одобрил грязную Мюнхенскую сделку Запада с Гитлером! Ту самую сделку, в результате которой Чехословакия была отдана на растерзание не только гитлеровцам, но и даже Польше, прямо под носом у Гитлера оккупировавшей Тешинскую область Чехословакии. На тот момент там проживало 156 тысяч чехов и всего 77 тысяч поляков, которые вовсе не жаждали угодить в «рай» под названием Польша!

Даты — 3 и 11 ноября 1938 г. — это даты, последовавшие за Мюнхенской сделкой. И коли в тексте «Генерального соглашения» фигурирует беспрецедентный маразм о якобы «сотрудничестве и процветании» между СССР и Германией, то, следовательно, должно выходить, что-де СССР негласно одобрил Мюнхенскую сделку!? Ту самую сделку, против которой он протестовал с невероятной яростью!

Наконец, вот о чем. По существовавшим тогда правилам, после 22 июня 1941 г. «Генеральное соглашение» должно было бы попасть в Особый архив НКВД, что в свою очередь должно было получить соответствующее документальное отражение как минимум в виде оттиска штампа, свидетельствовавшего о переводе дела именно в этот архив НКВД. Однако фальсификаторы предъявили дурацкую обложку, на которой типографским способом отпечатано «КПСС», хотя, если по их-то идиотской легенде, то должно было бы быть так:

во-первых, на обложке дела должны были бы стоять опознавательные реквизиты НКВД СССР; скорее всего, реквизиты личного секретариата Берии уже как наркома внутренних дел СССР;

во-вторых, опознавательные реквизиты о переводе этого дела в Особый архив НКВД СССР;

в-третьих, опознавательные реквизиты перерегистрации архивного дела НКВД СССР в архивное дело сначала НКГБ СССР, а затем и МГБ СССР — ведь после войны было уже МГБ;

в-четвертых, опознавательные реквизиты о переводе этого архивного дела из Особого архива МГБ СССР в Особый архив ЦК КПСС после 1953 г. и т.д. и т.п. А поскольку ничего подобного нет, то столь красноречивое отсутствие обязательных атрибутов тем более свидетельствует о том, что мы имеем дело с фальшивкой.

Далее. Увязав датированную 11 ноября 1938 г. фальшивку с не менее фальшивыми «событиями» февраля 1942 г., Карпов фактически совершил столь же чудовищный подлог. Дело в том, что за месяц до начавшихся так называемые переговоров между советскими и германскими разведчиками в г. Мценске, т.е. 20 января 1942 г. в Третьем рейхе прошла хорошо известная по истории Второй мировой войны, но печально «знаменитая» Ванзейская конференция, на которой и был принят план уничтожения евреев в Европе! По сути дела, тут точно также, как и в случае с «Генеральным соглашением» 1938 г., очень коварно обыгран временной фактор: 20 января 1942 г. Ванзейская конференция, а 19 февраля 1942 г. — якобы предложения Сталина германскому командованию, в том числе и по борьбе с мировым еврейством. Дело в том, что в момент, когда стряпалась фальшивка, а происходило это явно в 1998-1999 гг., уже было известно, что в начале 1942 г. советское руководство точно знало о Ванзейской конференции и принятых на ней бесчеловечных решениях.

 

Следовательно, вне зависимости оттого, понимал ли это сам Карпов или нет, но он, по сути дела, «ненавязчиво» формировал у читателей впечатление, что-де Сталин все точно знал и тем не менее, как и в 1938 г., вполне осознанно вступил в переговоры с гитлеровцами с позиций оголтелой юдофобии! Чем он на самом деле никогда не страдал и в помине, чего в действительности не было и быть не могло даже гипотетически. «Солидаризировав» же Сталина с бесчеловечной нацистской затеей по «окончательному решению еврейского вопроса», Карпов тут же рассыпался во всевозможных реверансах в его адрес!

Как же можно было подставлять, пускай уже и канувший в лету СССР, а также Сталина под обвинения в едва ли не прямом потворстве нацистским злодеяниям?! Ведь Россия, как известно, является правопреемником СССР на международной арене со всеми вытекающими отсюда последствиями! Неужели так трудно было проявить максимум осторожности в вопросах, подлинная подоплека которых неведома и которую, к сожалению, В.В. Карпов даже и не пожелал выяснить?!

 

 

 

Миф № 6. Настоятельно необходимо стыдиться Пакта Молотова-Риббентропа потому, что, подписав этот пакт, Сталин якобы вступил в тайный сговор с Гитлером в целях провоцирования с его помощью Второй мировой войны путем нападения на Польшу с последующим разделом как ее, так и других стран Восточной Европы.

Миф № 7. Подписав этот пакт и вступив в тайный сговор с Гитлером, Сталин превратил СССР в союзника гитлеровской Германии, принял обязательства о военном сотрудничестве с ней, включая осуществление военных акций в отношении государств, вошедших в их сферы влияния, на основании чего СССР воевал на стороне вермахта против Польши.

Миф № 8. При подписании в Кремле Пакта Молотова-Риббентропа Сталин создал такую атмосферу, что говорил о «дружбе, скрепленной кровью», применительно к нацистской Германии, а Риббентроп «чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей».

Миф № 9. Подписав этот пакт, Советский Союз воевал против Польши на стороне вермахта. Советские офицеры вместе с германскими приняли участие в ее разделе и в ознаменование победы в этой войне, а также успешного раздела Польши провели совместный парад советских и германских войск в Бресте и Львове в сентябре 1939 г.

Несмотря на то, что эта мифология существует еще с 1935 г. (почему — см. ниже), современный вид этим глупейшим мифам придали ныне покойный А.Н. Яковлев и его присные (например, также ныне покойный В.М. Бережков) в координации с прибалтийскими сепаратистами еще в 1989 году.

Нам-то, России, в том числе и как правопреемнику СССР, стыдиться нечего. А уж если кому и стыдиться, так только Западу. А нам не стыдиться надо, а хохотать над мифами на эту тему, потому как они одни из наиболее глупейших и подлейших во всей антисталиниане. Как по смыслу, так и по антуражу. Не откажите себе в удовольствии и вдоволь посмейтесь над этими мифами, точнее, над теми, кто запускал их в пропагандистский оборот.

Вот самый простой повод. Выше уже говорилось, что у всех, наверное, уши уже отвисли от не прекращающейся фантасмагорической демонизация Пакта Молотова-Риббентропа. Но никому и в голову-то не приходит, что ни в анналах Истории, ни в архивах бывшего советского МИДа (ранее НКИДа), ныне российского МИДа такого документа просто нет и не было! Потому как ни Молотов, ни Риббентроп никакого пакта не подписывали! Подписанный ими 23 августа 1939 г. документ назывался Договор о ненападении!

Пактом же его прозвали западные газетчики в середине сентября 1939 года. Специализирующиеся на мистификациях фальсификаторы не могут даже правильно назвать то, что пытаются демонизировать! Но они дисциплинированно повторяют то, что умышленно проделали еще в середине сентября 1939 г. западные СМИ. Дело в том, что Гитлер, как правило, заключал пакты. Так вот, столь своеобразным переименованием упомянутого документа ненавязчиво внушается мысль о том, что-де и Гитлер, и Сталин — все едино, если не того хуже. Вот так и действует антисталинская пропаганда. В расчете на то, что никто ничего не знает и не может узнать, даже если и пожелает. А что уж говорить о более серьезных вещах, касающихся подлинных тайн мировой политики.

Ну, а что, например, кроме едко саркастического смеха, может вызвать тот факт, что демонизация Западом неуместно именуемого пактом советско-германского Договора о ненападении от 23 августа 1939 года началась задолго до подписания самого договора — еще в 1935 году! Да-да, не удивляйтесь, именно в 1935 году. Потому что именно тогда, впервые со времени привода Гитлера к власти, британская разведка при помощи Троцкого осуществила первую операцию подобного типа. Как признал уже в 1960 году бывший руководящий работник довоенной польской разведки Рышард Врага, в 1935 г. к нему обратился некто — он не назвал его имени — с предложением купить секретные советские документы, в основном тексты постановлений Политбюро ЦК ВКП(б), а также некоторые документы народного комиссариата иностранных дел СССР. Предложенные материалы содержали в том числе и сведения, касавшиеся Польши, прежде всего о якобы намечаемом Советским Союзом и гитлеровской Германией «четвертом разделе» этой страны. Детально ознакомившись с этими документами, сотрудник одной из наиболее яро антисоветски настроенных спецслужб мира того времени, априори злобный русофоб Р. Врага пришел к однозначному выводу, что это фальшивки. Кстати, благодаря разведке Сталин узнал об этой фальшивке и, воспользовавшись визитом А. Идена в Москву в конце марта 1935 г., как следует «выдал» Великобритании «на орехи»…

Но самое смешное в этой истории состоит в следующем. То, что было совершенно ясно и понятно сотруднику одной из наиболее яро антисоветски настроенных спецслужб мира того времени и априори злобному русофобу Р. Врага еще в 1935 г., до сих пор непонятно ни «демократической общественности», ни «авторитетным историкам», узко специализирующимся на особо злобной критике Договора о ненападении. Ну, да и Бог с ними. Лучше посмеемся над следующим.

Когда эта подлая провокационная затея сорвалась, Запад пошел другим путем. Опытнейший мастер закулисных интриг, видный масон высокой степени посвящения, давний агент германской, австро-венгерской и британской разведок, «кристально подлый ленинский гвардеец» Христиан Георгиевич Раковский во время допроса в НКВД СССР 26 января 1938 г. заявил, что-де для того,чтобы обезопасить себя, Советскому Союзу (Сталину) необходимо совместно с Гитлером разделить Польшу!? Так и сказал, что лучше всего разделить именно Польшу. Мол, Гитлер все равно не поверит угрозам западных демократий. И потому спокойно пойдет на такой шаг.

Обратите внимание на то, что это было сказано 26 января 1938 г. Еще нет ни Мюнхенского сговора Запада с Гитлером, ни западных гарантий Польше — они будут выданы только в самом конце марта 1939 г. А Раковский уже говорил, в частности, о них — что-де Гитлер все равно не поверит угрозам Запада. Правильно. Так оно и было впоследствии. Истинное предназначение гарантий Польше, как совершенно справедливо отмечал один из самых авторитетных британских «историков в штатском», специализировавшихся на истории Второй мировой войны — Б. Лиддел-Гарт, — состояло в том, что так называемые гарантии безопасности Польше были выданы Великобританией лишь с одной целью — «гарантии были наиболее верным способом ускорить взрыв и мировую войну… подстрекали Гитлера»! Гитлер им не поверил, потому и поддался на это подстрекательство. Потому что, как отмечает в недавно изданных книгах «За что и с кем мы воевали» и «Россия и русские в современном мире» известный современный ученый-историк Наталья Алексеевна Нарочницкая, «Британия рассчитывала… подтолкнуть его (Гитлера. -A.M.) к дальнейшей экспансии, и в принципе англосаксонский расчет на необузданность амбиций и дурман нацистской идеологии был точным… Британии нужно было направить агрессию только на Восток, что дало бы повод вмешаться и войти в Восточную Европу для ее защиты и довершить геополитические проекты, то есть изъять Восточную Европу из-под контроля как Германии, так и СССР… Она явно рассчитывала, что Германия нападет на нее (то есть Польшу. — А. М.) в одном походе на Восток, ввязавшись в обреченную на взаимное истощение войну с СССР, что обещало сохранение Западной Европы относительно малой кровью, а также сулило вход в Восточную Европу для ее защиты».

Кстати говоря, именно ради достижения столь подлой цели британское правительство 14 апреля 1939 г. официально предложило Советскому Союзу предоставить в одностороннем порядке гарантии безопасности Польши и Румынии. Это называлось «британский путь сближения с Советами». Не делая никаких реальных шагов в сторону подлинного сотрудничества в отражении грядущей агрессии, Лондон попытался спровоцировать Москву на выдачу гарантий безопасности Польше и тем самым жестко зафиксировать и без того агрессивные амбиции Гитлера непосредственно на Советском Союзе. Именно об этом и говорит Н. А. Нарочницкая.

Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. В тот же день — 14 апреля 1939 г. — с аналогичной провокацией к Советскому Союзу вышла и Франция. Париж предложил Москве идею заключения франко-советского пакта, по которому Советскому Союзу предлагалось взять на себя обязательства помочь Франции, если та вступит в войну с Германией, чтобы помочь Польше или Румынии, а о помощи и обязательствах Франции Советскому Союзу и перед СССР — ни звука. Париж играл ту же самую роль, о которой говорит Н. А. Нарочницкая. А в Москве-то, к слову сказать, прекрасно знали, что предложивший это министр иностранных дел Франции Ж. Бон-нэ еще в декабре 1938 г. тет-а-тет заявил своему германскому коллеге Риббентропу: «Оставьте нам нашу колониальную империю, и тогда Украина будет вашей»!

Между тем в это же время, в апреле 1939 г., начались секретные англо-французские штабные переговоры (на уровне Генштабов), во время которых обсуждался один вопрос — под каким предлогом обе стороны похерят свои же гарантии Польше! На протяжении всего периода этих переговоров в Москву поступала подробная разведывательная информация о них. К концу мая уже точно было известно, как англо-французские генш-табовские ублюдки будут херить свои же гарантии Польше: «Если Германия предпримет нападение на Польшу, то французские вооруженные силы займут оборону по «линии Мажино» и будут сосредотачивать силы для наступления на… Италию». Что же касается Англии, то она, видите ли, «сможет осуществить эффективное воздушное наступление, в случае… если в войну вступит Бельгия». То есть совершенно открыто расписались, что выданные ранее Польше гарантии безопасности являлись преднамеренным обманом последней! Главное — в случае войны любым способом втянуть в нее Советский Союз»! Они, значит, будут отсиживаться и сосредотачиваться хрен знает для чего, а СССР — иди и отдувайся за этих подонков!

Однако самое смешное состоит в том, что одновременно Раковский изложил и сценарий будущего мифа, который мы сейчас анализируем. То есть еще тогда, в начале 1938 года, он, как масон высокой степени посвящения и агент нескольких европейских разведок, уже точно знал, как будет преподнесен даже и к проектированию-то еще не намеченный Договор о ненападении. По его словам, «демократии нападут на Гитлера, а не на Сталина; они скажут людям, что хотя оба они виноваты в агрессии и в разделе, но стратегические и логические причины вынуждают их ктому, чтобы они были разбиты отдельно: сначала Гитлер, а потом Сталин». Ну, и как вам это?! Ведь все совпало до мельчайших нюансов! Даже попытки напасть на Советский Союз и то были — во время советско-финляндской войны 1939-1940 гг.

Есть тут один нюанс. Выходит, что еще до своего ареста Раковский точно знал то, что по разведывательным каналам прошло лишь в конце 1937 г. Дело в том, что в конце указанного года личная разведка Сталина умыкнула из досье британского МИДа под названием «Германская опасность» уникальную информацию.

Ее источником был лично австрийский канцлер, конфиденциально сообщивший выполнявшему задания британской разведки корреспонденту знаменитой «Times» — Дугласу Риду о том, что со слов лично Гитлера и Геринга, «война разразится к осени 1939 г.». То есть получается, что по масонским каналам Раковский был осведомлен об этом значительно раньше. Потому и спокойно выдавал свои провокационные рекомендации.

А вот еще один повод посмеяться. Был такой «авторитетный историк» A.M. Некрич, автор книги «1941, 22 июня», М., 1965 (в 1995 г. была переиздана в России). Так вот сей автор запустил в оборот удивительнейшую «плюху». По его словам, «заручившись спокойным тылом на востоке, Германия атаковала 1 сентября Польшу»! Затем этого «знатока» истории и географии с треском выгнали из страны. Как же можно было написать такой бред? Каким образом Германия могла «заручиться спокойным тылом на востоке», если ее войска должны были наступать с запада?! Хоть бы раз заглянул в географический атлас, что ли?! Посмотрел бы, где расположена Германия, а где — Польша. На востоке у Германии получился фронт — Восточный фронт. Тыл же в тот моменту нее был на Западе, который «доблестно» послал по известному адресу все свои гарантии Польше, к тому же за несколько месяцев до 1 сентября 1939 года. Еще раз свидетельствуют добытые личной разведкой Сталина документы:

1. Секретный меморандум британского МИДа от 22 мая 1939 г., направленный правительству Франции. В меморандуме открыто признавалась нецелесообразность заключения тройственного пакта о взаимопомощи между Великобританией, Францией и СССР, зато совершенно четко было прописано, что «в случае войны важно попытаться вовлечь в нее Советский Союз».

 

2. Секретный доклад британского министра по координации обороны лорда Чэтфилда от 27 мая 1939 г. об итогах проходивших в апреле — мае 1939 г. секретных англо-французских штабных переговорах (на уровне Генштабов). В этом докладе черным по белому и с невероят ной же циничностью англо-французские генштабовские ублюдки откровенно показали, как они намерены похерить свои же гарантии безопасности Польши: «Если Германия предпримет нападение на Польшу, то французские вооруженные силы займут оборону по «линии Мажино» и будут сосредотачивать силы для наступления на… Италию». Что же касается Англии, то она, видите ли, «сможет осуществить эффективное воздушное наступление, в случае… если в войну вступит Бельгия».

То есть выданные ранее Польше гарантии безопасности были преднамеренным обманом последней! Зато «в случае войны важно попытаться вовлечь в нее Советский Союз»! Они, значит, будут отсиживаться, и сосредотачиваться хрен знает для чего, а СССР — иди и отдувайся за этих подонков! Вновь обращаю внимание на то обстоятельство, что СССР знал об этом еще в апреле 1939 г.

3. Запись секретной беседы от 29 июля 1939 г. политического деятеля Великобритании Родена Бакстона с влиятельным германским дипломатом — сотрудником службы дипломатической разведки германского МИДа Т. Кордтом. Содержание этой беседы свидетельствовало о том, что Англия намеревалась осуществить польский вариант Мюнхенской сделки с Гитлером. То есть сдать ему «в аренду» территорию Польши для нападения на СССР в обмен на очередной пакт о ненападении с Германией, ради чего Р. Бакстон от имени правительства Англии наобещал прекратить ведшиеся в то время переговоры о заключении пакта о взаимопомощи с СССР, начатые под давлением Москвы.

Проще говоря, по аналогии с Мюнхенской сделкой Великобритания намеревалась отдать Гитлеру Восточную Польшу, дабы тот заимел бы, наконец, плацдарм для нападения на СССР. Одновременно такой же вариант готовился и для прибалтийских лимитрофов.

Что должен был делать Советский Союз (Сталин) в такой ситуации? Вступить в войну на стороне Польши? Ну, так и, прежде всего, Польша об этом Советский Союз не просила. Поляки с порога отвергали даже тень намека на помощь СССР, полагая, что-де «с советами они потеряют душу». Это, конечно, убойный «аргумент», но только для ляхов — нормальные люди к такой аргументации в международных делах, особенно в вопросах войны и мира, не прибегают. Хуже того. Если бы, не приведи, конечно, Господь Бог, ляхи «потеряли свою душу», то есть согласились бы принять советскую помощь, то получилось бы, что именно на Советский Союз легла бы нелегкая задача по разгрому вермахта. Потому как для нападения на Польшу Гитлер выставил чуть ли не все наличные силы вермахта. А оно надо было СССР?! Тем более что его об этом не просили, но пытались спровоцировать на вооруженное столкновение с Германией. Запад-то даже свою «любимую» Польшу и то заблаговременно предал. А уж ненавистные Советы — так и подавно подвел бы. Выше уже указывалась схема, по которой они намеревались это сделать.

Но, быть может, в такой ситуации СССР (Сталину) проще было бы остаться на прежних границах?!

Очевидный ответ, что в таком случае Германия захватила бы всю Польшу, включая территории Западной Украины и Западной Белоруссии, а затем прихватила бы еще и всю Прибалтику, мало что объясняет. Не говоря уже о том, что это верхушка айсберга.

Все, что видим мы, — видимость только одна
Далеко от поверхности моря до дна.
Полагай несущественным явное в мире
Ибо тайная сущность вещей не видна.
Тайная же сущность вещей в то время была такова. Еще на рубеже 1936-1937 гг. советская внешняя разведка добыла обширную, в том числе и документальную, информацию о проводившихся в конце 1936 г. в Германии командно-штабных стратегических играх на картах. Согласно этим данным, в ходе этих игр, на которых проигрывался прототип будущего «плана Барбаросса», германские военные умудрились на пятые сутки пока еще картографической агрессии захватить столицу Белоруссии — славный Минск!? И это при полном отсутствии какого-либо соприкосновения между германской и советской территориями. К тому же при полном игнорировании такого территориального буфера, как Польша, которая, даже пребывая в якобы союзнических отношениях с Германией, тем не менее все равно не желала видеть на своей территории германские войска.

Основополагающий вывод по итогам этих игр, который военное командование приняло совместно с Гитлером, гласил: «Никакого точного решения относительно восточной кампании (так в то время называл прототип будущего «плана Барбаросса». — А. М.) не будет найдено, пока не будет разрешен вопрос о создании базыдля операций в самой Восточной Польше». То есть уже тогда грезившийся им успех блиц крига «Дранг нах Остен» тевтоны напрямую увязывали именно с этим плацдармом. К сожалению, об этом знала не только советская, но и британская разведка. А следовательно, и британское правительство, которое, руководствуясь своей патологической русофобией, попыталось использовать это обстоятельство для ускорения вооруженного столкновения Германии и СССР.

Дело в том, что, по словам Раковского во время упомянутого выше допроса, Запад никак не мог предоставить Гитлеру возможность действовать. И даже отдав ему на съедение Чехословакию, Запад все равно не получил желаемого результата — война между СССР и Германией не состоялась. Именно поэтому-то Великобритания (при поддержке Франции) и пыталась тайно договориться с Гитлером насчет польского варианта Мюнхенской сделки. Проще говоря, твердо памятуя о потребностях Гитлера в плацдарме именно на территории Восточной Польши, Великобритания попыталась сдать ему «в аренду» территорию Польши как плацдарм для нападения на СССР. «Естественно», что в обмен на очередной пакт о ненападении с Германией, взамен чего обещала прекратить ведшиеся летом 1939 г. англо-франко-советские переговоры о заключении пакта о взаимопомощи, начатые под давлением Москвы. Одновременно такой же вариант готовился и для прибалтийских лимитрофов. В отношении последних был заключен даже пакт Галифакса-Рачиньского (посол Польши в Англии в 1939 г. — А. М.), в соответствии с которым Германии предлагалось напасть на СССР через территории прибалтийских лимитрофов. Между тем в Советском Союзе знали, что в соответствии с утвержденной Гитлером 11 апреля 1939 г. «Директивой о единой подготовке вооруженных сил к войне на 1939-1940 гг.» Германия запланировала оккупировать лимитрофные государства, прежде всего Латвию и Литву.

Однако самое главное заключается вот в чем. И Советский Союз, и Германию фактически загоняли именно в тот тупик, из которого был, во-первых, только временный выход, а, во-вторых, именно такой выход, который соответствовал сокровенным чаяниям лондонских (и парижских) политиков. А именно таким образом предоставить Гитлеру возможность действовать против СССР, который внешне вроде бы и не влечет никакой ответственности Запада. Это старинная «методика высшего пилотажа» британской дипломатии — сотворить подлость против своего врага руками самого же этого врага, загнав его в такую ситуацию, выход из которой является сколь единственным, но столь же и наиболее желательным для Лондона. Расчет лондонских политиков строился на учете очень простого и хорошо известного феномена европейской политики — логики европейского равновесия.

Европейское равновесие исторически сложилось так, что вслед за любыми договорами о дружбе и сотрудничестве или ненападении и нейтралитете какого бы то ни было государства с Германией в самые же кратчайшие сроки со стороны посчитавшего себя ущемленным государства последует адекватная реакция в виде заключения аналогичного же договора с той же Германией!

За примерами далеко ходит не надо — взять хотя бы только начало XX столетия. Россия сепаратно вышла из Первой мировой войны по Брест-Литовскому договору от 3 марта 1918 г. — по факту своей победы в этой войне Запад силой принудил Германию подписать унизительный Версальский мир в 1919 г., согласно которому Германия не просто территориально урезалась, а урезалась с одной целью — развести ее и Россию как можно дальше географически. В 1922 г. Советская Россия и Веймарская Германия подписали знаменитый Рапалльский договор. И тогда же Запад начал первые предлокарнские маневры. И в конце концов ответил подписанием в октябре 1925 г. пресловутых Локарнских соглашений, суть которых сводилась к пакту о ненападении между Западом и Германией. В ответ 24 апреля 1926 г. СССР заключил с Германией двухсторонний договор о нейтралитете и ненападении.

Запад, в свою очередь, с 1926 по 1932 г. последовательно осуществлял целую серию мероприятий по максимальной нейтрализации просоветской ориентации Германии. Втащил ее в Лигу Наций. Полностью снял военный контроль. Привлек ее к участию в пресловутом пакте Келлога-Бриана (своего рода глобальное подобие Локарнских соглашений). В соответствии с принятым «планом Юнга» резко ослабил бремя репарационных платежей для Германии. Одновременно попытался втянуть Германию в организацию нового антисоветского похода на Восток. В ответ весной 1931 г. СССР добился пролонгации договора от 1926 г. еще на пять лет.

Запад, в свою очередь, предпринял максимум усилий, чтобы не допустить ратификации протокола о пролонгации — он был ратифицирован только в мае 1933 г., то есть уже после привода Гитлера к власти. СССР избрал тактику подписания двухсторонних договоров о ненападении со всеми странами, граничащими с ним, дабы перекрыть любые лазейки для орга-низации агрессии против себя с Запада, и добился очень значительных успехов на этом направлении. Частокол этих договоров был столь плотен, что пробиться через него к советским границам было невозможно. Это был своего рода «бронежилет» безопасности СССР.

В ответ Запад привел к власти в Германии Гитлера, который немедленно начал рвать всю ткань международных отношений в Европе, в том числе и систему двухсторонних договоров о ненападении, пытаясь прорваться к границам СССР. Советский Союз, в свою очередь, начав с идеи Восточного пакта, довел дело до подписания в 1935 г. с Францией и Чехословакией перекрещивающихся договоров о взаимопомощи в отражении агрессии. Запад тут же перешел к тактике целенаправленного их дезавуирования и одновременно к политике «экономического умиротворения» Гитлера. Цель — в кратчайшие сроки экономически поднакачать Германию и толкнуть ее на Восток. СССР попытался реанимировать резко ухудшившиеся с приходом Гитлера межгосударственные отношения Германии и СССР, в основном за счет активизации торгово-экономических связей. Запад же активно противодействовал этому всеми силами, и в конце концов в повестку дня выдвинулся принцип будущей Мюнхенской сделки, ради совершения которой Запад завалил даже антисталинский заговор Тухачевского, а в канун ее свершения — начисто изолировал СССР на европейской сцене.

Заключение же аналогичного договора с Германией и означало «предоставить Гитлеру возможность действовать». А «предоставление Гитлеру возможности действовать» в переводе на язык геополитических реалий того времени означало предоставить ему территориальный «кредит» для нападения на СССР. Причем именно такого, который обеспечил бы возникновение ситуации непосредственного территориального соприкосновения между Германией и Советским Союзом! Потому что после Мюнхенской сделки, когда Запад укрылся фактически за пактами о ненападении с Германией, а у Советского Союза аналогичный и пролонгированный только до лета 1938 г. договор истек, предвидеть в этой связи конкретный шаг СССР — заключение Договора о ненападении с Германией — было проще пареной репы. Об этом знали даже европейские дворники, а послы и разведки всех стран в изобилии приводили своим правительствам самые убедительные доказательства абсолютной неминуемости такого шага Москвы. Запад совершенно сознательно и злоумышленно создавал ситуацию абсолютной неминуемости заключения советско-германского договора о ненападении. Потому и сорвал августовские 1939 г. переговоры в Москве.

Потому что Запад не мог собственноручно предоставить Гитлеру столь необходимую ему базу в Восточной Польше. Это было за пределами его возможности — преодолеть иррационально бешеное упрямство ляхов не под силу даже Западу. Даже в тех случаях, когда речь идет об организации нападения на Россию (СССР). Поэтому первоначально была сделана попытка спровоцировать Сталина на такой шаг еще до Мюнхена. Когда же он не поддался на эту провокацию, то уже Мюнхенская сделка стала провоцирующим неизбежность заключения нового Договора о ненападении между СССР и Германией фактором. Потому что и до Мюнхенского сговора — еще в 1937 г. — Великобритания прекрасно знала, что Гитлер при любых обстоятельствах нападет на Польшу (к слову сказать, Сталин знал об этом еще с 1935 г.). Однако поскольку последняя непосредственно граничила с Советским Союзом, то Москва вынуждена будет пойти на новое соглашение с Берлином, дабы обезопасить свои западные границы. А поскольку со времен спровоцированной все той же Великобританией советско-польской войны 1920 г. СССР былтерриториально ущемлен аннексией исконно русских земель Западной Украины и Западной Белоруссии в пользу Польши, то новое соглашение между Москвой и Берлином всенепременно затронет и эти проблемы. Это высчитывалось, как дважды два — четыре. И тогда ответственными за начало войны станут как Гитлер, так и Сталин. И при этом не Запад, а именно Сталин станет виноватым в том, что Гитлер окажется непосредственно у него на границе! Как и говорил Раковский на допросе.

Ведь самым главным «искусством» в британской дипломатии является, подчеркиваю это вновь, не сотворение подлости — на это внимания там не обращают, ибо она и так вся соткана из подлости, — а сотворение подлости чужими руками, то есть при полном отсутствии каких-либо идентифицируемых следов британской дипломатии! Причем высшим пилотажем в этом «искусстве» британской дипломатии считается сотворение подлости для противника Великобритании руками самого же этого противника Великобритании! Проще говоря, когда противник ставится в столь безвыходную ситуацию, что единственный выход из нее становится наиболее желанным для Великобритании! Вот почему до поры до времени

Польшу не использовали в торге между Гитлером и Западом. Хотя еще с 1925 года было прекрасно известно, что в своей политике подготовки будущего столкновения Германии с СССР Великобритания изыскивает базу в Польше. Но ведь не для себя же, а для того, чтобы выгодно сдать эту базу «в аренду» агрессору, то есть Германии. Как, впрочем, и базу в Прибалтике. И вот еще что. Непосредственно накануне заключения советско-германского договора о ненападении на кону стояла еще одна серьезнейшая проблема. В тот момент между СССР и Японией полыхал военный конфликт на Халхин-Голе. Кстати, спровоцировала его все та же «добрая, старая» Великобритания. Спровоцировала по отработанной схеме — «дальневосточным Мюнхеном», то есть известным из истории англо-японских отношений того времени «соглашения Арита — Крейги» от 24 июля 1939 г.

Япония и Германия были связаны между собой обязательствами не заключать никаких договоров с СССР без согласования друг с другом, а в случае военных действий прийти друг другу на помощь. Кстати, провоцируя Японию на нападение на СССР, Великобритания рассчитывала именно на это. И если бы Сталин не заключил договор с Берлином, то Германия вынуждена была бы, подкатившись к границам СССР в ходе польского похода, напасть на Советский Союз во исполнение своих обязательств перед Японией. А оно надо было СССР (Сталину)? Зато заключением договора о ненападении с Советским Союзом Германия нанесла бы непрощаемую обиду японцам. А Сталину прекрасно было известно, что Гитлер относится к японцам, как «желтомордым макакам». Вот это-то и надо было, имея в виду безопасность дальневосточных границ. Японцы, естественно, были в шоке от вероломства Гитлера и так и не простили ему эту выходку. Впоследствии это обернулось для Советского Союза, хотя и шатким, но миром на дальневосточных границах во время нападения Германии на СССР в 1941 г. Япония так и не рискнула напасть, хотя всю войну пакостила, как самый шкодливый кот.

Как видите, ни так, ни сяк Сталину было вовсе не с руки провоцировать Гитлера на войну против Польши, которая, в случае успеха германских войск, действительно автоматически вывела бы их непосредственно на (прежнюю) границу с Советским Союзом, да еще и в ситуации военных действий между СССР и Японией. Не стоит опускаться до мысли о том, что Сталин мог быть заинтересован в появлении на границе СССР войск крайне агрессивного и крайне враждебного по отношению к Советскому Союзу государства. Но даже если бы Сталин и захотел, например, спровоцировать мировую войну, — гипотетически и на одно мгновение допустим это, — то все равно он физически был лишен такой возможности.

Во-первых, потому, что Гитлер собрался воевать только с Польшей. Во-вторых, потому, что план нападения Германии на Польшу — план «Вайс» — был подписан Гитлером еще 3 апреля 1939 года. А 28 апреля 1939 года Германия аннулировала германо-польский пакт о ненападении и дружбе. По своему значению это уже означало практически войну. 23 августа 1939 г. Сталин вынужденно действовал постфактум по отношению к давно уже принятому Гитлером решению о нападении на Польшу. И не случайно, что именно этот договор называют крупнейшим провалом британской политики и дипломатии за весь XX век. В-третьих, война Германии против Польши превратилась в мировую лишь только тогда, когда Великобритания и Франция объявили Германии войну 3 сентября 1939 г. В-четвертых, ни Лондон, ни Париж улизнуть от этого объявления не могли. Ни по причине ранее данных ими идиотских гарантий безопасности Польше, которые только подстрекали Гитлера и делали войну абсолютно неизбежной, ни по иной, более существенной причине. И о ней, слава Богу, наконец-то заговорили даже в солидных исследованиях. Незадолго до 1 сентября 1939 г. Соединенные Штаты Америки, от экономической мощи которых уже тогда зависело будущее Западной Европы, по масонским каналам 29 мая 1939 г. отдали приказ Лондону и Парижу ни в коем случае не уклоняться от Конфликта. Конфликт же — с большой буквы — на масонском языке означает мировую войну. Они и не уклонились — сделали все, чтобы ввергнуть мир в пучину Второй Мировой Трагедии!

Как Сталин мог спровоцировать Гитлера на нападение на Польшу Договором о ненападении от 23 августа 1939 г., если во исполнение плана «Вайс» на германо-польской границе до указанной даты уже были сосредоточены и развернуты для нападения германские войска?! Крайняя озабоченность Сталина была сконцентрирована не на том, чтобы спровоцировать эту войну, а на максимально достижимом в тот период времени эффективном обеспечении безопасности Советского Союза. Потому он и вынужден был заключить этот договор. Потому как в той конкретной ситуации это был единственный шанс избежать прямого военного столкновения с Германией уже в 1939 г., на что, к слову сказать, так рассчитывал Запад. Более того. Это был единственный шанс, возможно, не столько вернуть ранее украденные у России территории Западной Украины и Западной Белоруссии, сколько прежде всего отодвинуть западные границы Советского Союза от жизненно важных центров экономики. Ведь до 17 сентября 1939 г. западная граница СССР находилась, например оттого же Минска, на расстоянии всего лишь 30-35 км.

Так что стыдиться нам нечего. Стыдно должно быть тем, кто допустил крупнейший за всю историю XX века провал британской политики и дипломатии. Но что возьмешь с того, кто, по мнению очень осторожных на язык британских королевских медиков, был не совсем вменяемым, то есть с премьер-министра Великобритании Невила Чемберлена?! Тем более что умер он подозрительно быстро — сделал войну неминуемой и почти сразу же отошел в мир иной…

Договор о ненападении дал Советскому Союзу определенные гарантии безопасности, пускай и временные, как оказалось. Да в общем-то ни Сталин, ни Молотов даже и незаблуждались на этот счет. В представленном Гитлеру отчете о переговорах Риббентроп, в частности, отмечал, что, отвечая на один из его вопросов, Сталин заявил: «Не может быть нейтралитета с нашей стороны, пока вы сами не перестанете строить агрессивные планы в отношении СССР. Мы не забываем, что вашей конечной целью является нападение на нас».

Но как бы там ни было, однако немцы обязались воздерживаться в отношении СССР «от всякого насилия, от всякого агрессивного действия и всякого нападения… как отдельно, так и совместно с другими державами». Вспомните, что говорилось выше о Японии, и вам сразу станет понятно, что уже тогда Сталин сумел избежать двухфрон-товой войны против Советского Союза. Кроме того, немцы взяли на себя обязательство консультироваться с Советским Союзом при решении вопросов, которые могли затронуть его интересы. Они согласились не распространять свою военно-политическую активность на польские территории восточнее линии рек Писса — Нарев — Висла — Сан и на прибалтийские государства севернее литовско-латвийской границы, то есть на являвшиеся зоной безопасности СССР районы вдоль его западных границ.

Ни договор о ненападении, ни прилагавшийся к нему секретный дополнительный протокол не содержали статей о военном сотрудничестве двух стран и не налагали на них обязательств по ведению совместных военных действий против третьих стран или по оказанию помощи друг другу в случае участия одной из сторон в военном конфликте.

В подписанных документах нет положений, которые обязывали бы стороны осуществлять военные акции в отношении государств и территорий, вошедших в их сферы интересов. Не было там и никаких обязательств по осуществлению их оккупации и «территориально-политического переустройства». В том же секретном дополнительном протоколе, на который все кивают, предусматривалась только возможность таких действий, о чем свидетельствует дважды использованная формулировка «в случае…». Кстати, относилось это только к Германии и только к ее сфере интересов.

Под «случаями» же «территориально-политического переустройства» понималось «исправление» Германией по завершении ею войны против Польши польско-германской и германо-литовской границ и включение некоторых, ранее принадлежавших Польше и Литве территорий в состав Третьего рейха. Оккупация Советским Союзом территорий, вошедших в сферу его интересов, и их «территориально-политическое переустройство» советско-германскими договоренностями не предусматривались. Кстати, вовсе не случайно, что 22 июня 1941 г. устами МИДа Германии Гитлер заявил, что военное продвижение СССР на территории, являвшиеся сферой его интересов, и их последующее включение в состав Советского Союза представляли собой «прямое нарушение московских соглашений». Правда, «обидевшись», в Берлине не пожелали понять, что СССР ввел свои войска в прибалтийские государства с письменного согласия их законных правительств, а включение в состав СССР произошло в результате открытого волеизъявления народов этих государств.

Достигнутые между СCСР и Германией договоренности не представляли собой «сговора диктаторов» о «разделе Восточной Европы» и не превращали их в каких-либо союзников. Ни формально, ни фактически. Подписывая секретный протокол, правительство СССР о ставило целью не ликвидировать и аннексировать ряд восточноевропейских государств. Его целью было установить предел распространению германской экспансии на восток. Германия лишалась возможности в случае победы над Польшей единолично решать вопрос о дальнейшей судьбе и границах польского государства. Кроме того, она брала на себя обязательство признать суверенитет Литвы над Вильнюсской областью, аннексированной поляками в 1920 году.

Введение подразделений Красной Армии в восточные районы Польши, то есть на территории Западной Украины и Западной Белоруссии 17 сентября 1939 года, и в страны Прибалтики летом 1940 г. было произведено советским правительством не в порядке реализации советско-германских договоренностей. Оно было осуществлено в целях предотвращения военной оккупации или политического подчинения этих территорий и государств Германией, так как, по данным советской разведки и дипломатии, Гитлер, в нарушение имевшихся договоренностей, уже подготавливал подобные шаги.

Действия Советского правительства имели большое значение для укрепления безопасности СССР. Более того, они имели откровенно антигерманскую направленность.

Договор о ненападении от 23 августа 1939 г. между СсСР и Германией представлял собой не причину, а последствия кризиса, устроенного в мировой ситуации Великобританией, Францией, США и их союзниками. Он был заключен в ситуации, когда это был единственный выход, и по-другому предотвратить военное столкновение СССР с Германией уже было невозможно. Почему единственный выход — выше уже указывалось.

Ни с какими нормами международного права и договорной практикой того времени он не расходился. к Он расходился, точнее, остро противоречил интересам тех сил Запада, цель которых в том и состояла, что поскорее спровоцировать вооруженный конфликт между СССР и Германией.

Ничего сверхъестественного не было и в секретном дополнительном протоколе. С какой стати западным державам можно действовать подобным образом, а СССР, видите ли, не имел права?! Взять хотя бы содержание франко-итальянского и англ о-итальянского соглашений 1935 г. о разграничении сфер интересов в Африке. Или мюнхенское соглашение об отторжении от Чехословакии Судетской области или то же англо-японское соглашение по Китаю от 24 июля 1939 года. А как прикажете расценивать секретные англо-германские переговоры летом 1939 г.?! Или те же английские якобы мирные предложения Германии?! Ведь они же были выдвинуты чуть ли не на следующий день после объявления Англией войны Германии, а суть их сводилась к тому, что Берлин должен был в одностороннем порядке аннулировать Договор о ненападении от 23 августа 1939 г. Разве это не превращало Великобританию в союзника нацистской Германии?! Хуже того. Разве это не превращало Великобританию именно в военного союзника нацистской Германии?!

В целях обеспечения собственной безопасности и достижения своих геополитических целей западные державы преспокойно жертвовали третьими странами в пользу агрессоров, не останавливаясь перед прямым нарушением их суверенитета.

Для СССР в тот период времени чрезвычайно важно было не допустить включения в орбиту агрессивной политики нацистской Германии ряда сопредельных с ним государств и территорий. К тому же речь шла о безопасности территорий, ранее входивших в состав Российской империи и незаконно отторгнутых (на языке Запада — «эвакуированных») из ее состава в период 1917-1922 гг. Правительство СССР принципиально никогда не скрывало своего особого интереса к обеспечению безопасности этих территорий. Более того. Оно неоднократно предупреждало, что, чувствуя свою моральную ответственность за их судьбу, в кризисной ситуации оно не останется равнодушным, особенно в случае открытого или даже замаскированного посягательства на них со стороны третьих стран.

Что же до того, что при подписании в Кремле Договора о ненападении с Германией Сталин создал такую атмосферу, что Риббентроп «чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей», 3 то это откровенное передергивание фактов. Мистификаторы просто использовали то обстоятельство, что подавляющему большинству людей многие источники просто недоступны.

Начать хотя бы со следующего. Участник советско-германских переговоров в августе 1939 г., начальник юридического департамента МИДа Германии Фридрих Гаус зафиксировал в своем дневнике, что встречу с советскими руководителями Риббентроп хотел начать с выспренной речи о том, что-де «дух братства, который связывает русский и немецкие народы…», однако Молотов тут же оборвал его следующими словами: «Между нами не может быть братства. Если хотите, поговорим о деле». В представленном же Гитлеру отчете о переговорах Риббентроп, в свою очередь, отмечал, что, отвечая на один из его вопросов, Сталин заявил: «Не может быть нейтралитета с нашей стороны, пока вы сами не перестанете строить агрессивные планы в отношении СССР. Мы не забываем, что вашей конечной целью является нападение на нас». Интересно бы знать, зачем мистификаторы выдумали чушь о том, что-де Риббентроп «чувствовал себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей»?! Особенно если учесть, что, вопреки всем утверждениям того же Бережкова, ни в одной из направленных Риббентропом из Москвы в Берлин телеграмм подобных слов нет. Тогда что же было в действительности?

Мистификаторы утверждают, что-де Риббентроп заявил такое в беседе с министром иностранных дел Италии 10 марта 1940 года. Однако по данным прекрасного историка-аналитика О. Вишлёва, ссылающегося в свою очередь на подлинные германские документы, нечто похожее Риббентропом действительно было произнесено, но в беседе не с Г. Чиано, а с Бенито Муссолини 10 марта 1940 года. В переводе отрывок из записи этой беседы, сделанной главным переводчиком германского правительства П. Шмидтом, звучит так: «Во время второго визита в Москву (27-28 сентября 1939 г. — А. М.) у него (то есть у Риббентропа. -A.M.) была возможность за ужином, данным Сталиным, поговорить со всеми членами Политбюро (ЦКВКП(б). — А. М.). С немецкой стороны присутствовали также старые товарищи по партии, например гаулейтер Форстер, и, в частности, Форстер после мероприятия заявил, что было так, будто он беседовал со старыми товарищами по партии».

Мистификаторы создали ложное впечатление о том, что подобные якобы произнесенные слова относятся будто бы к ситуации заключения Договора о ненападении от 23 августа 1939 года. По справедливому мнению О. Вишлёва, не сложно убедиться в том, что академическая точность в передаче слов Риббентропа мистификаторами отсутствует. С помощью нехитрой манипуляции слова Форстера превратились в слова Риббентропа!? Косвенная речь трансформировалась в прямую!? А из характеризовавшего всего лишь непринужденную обстановку торжественного ужина — протокол есть протокол — высказывания слепили некое свидетельство якобы идейного родства советского и нацистского руководства!? И это притом, что далее в записи П. Шмидта говорится следующее: «Может быть, это звучит отчасти странно, но, по его (то есть Риббентропа. — А. М.) мнению, русские, которые, естественно, стоят на коммунистических позициях и в силу этого не приемлемы для национал-социалиста, уже не стремятся к мировой революции»! То есть совершенно же очевидно по меньшей мере неприязненное отношение Риббентропа к коммунизму, на позициях которого и стояли советские руководители, с которыми он вел переговоры. Спрашивается, с чего это Риббентроп должен был чувствовать себя в Кремле, словно среди старых партийных товарищей, если советские руководители, с которыми он вел переговоры, стояли на (категорически) неприемлемых для национал-социалиста коммунистических позициях?!

Что же до якобы «дружбы, скрепленной кровью» применительно к нацистской Германии, то этот миф появился на свет благодаря скудоумию ряда современных авторов, не желающих даже и не попытавшихся тщательно проанализировать архивные первоисточники.

Если внимательно вдуматься в эту историю, то станет очевидным, что миф был состряпан в результате незамысловатой манипуляции. Вся ее суть сводится к тому, что мистификаторы воспользовались тем, что эти слова относятся к концу 1939 г. То есть к тому моменту, когда уже действовал Договор о ненападении от 23 августа 1939 года. Когда уже состоялась германо-польская война, окончившаяся тем, что Польша была вдребезги разгромлена. Когда ради спасения населения Западной Украины и Западной Белоруссии Советский Союз вынужден был ввести свои войска на эти территории. Когда, наконец, был подписан договор о дружбе и границе. И в результате было создано ложное впечатление, что-де эти слова относятся именно к тому, что-де нацистская Германия и Советский Союз якобы совместными боевыми усилиями разгромили Польшу.

К счастью, есть и другие авторы, есть и серьезные труды. Блестящий историк-аналитик О. Вишлёв в своей сразу по выходе из печати ставшей библиографической редкостью книге «Накануне 22 июня 1941 года» (М., 2001), детально расследовал подноготную этого мифа. И вот что он установил. «Это слова из телеграммы Сталина Риббентропу, которая была дана в ответ на поздравление последнего в адрес советского руководителя в связи с его шестидесятилетием. В своем поздравлении Риббентроп попытался представить установление добрососедских отношений между народами Германии и Советского Союза как результат договоренности между руководителями двух стран и подчеркнуть при этом (в свойственной ему манере) его «выдающиеся заслуги». Он телеграфировал в Москву: «Памятуя об исторических часах в Кремле (имеются в виду визиты Риббентропа в Москву в августе и сентябре 1939 г. — А. М.), положивших начало решающему повороту в отношениях между обоими великими народами и тем самым создавших основу для длительной дружбы, прошу Вас принять ко дню Вашего шестидесятилетия мои самые теплые поздравления». В протокольно обязательной ответной телеграмме Сталин, по сути дела, поправил германского министра. При этом он подчеркнул, что не его деятельность и не договоренности лидеров, а пройденный двумя народами исторический путь и понесенные ими жертвы (Сталин не уточнил, когда и во имя чего они были принесены — очевидно, он сделал это специально) делают возможной и необходимой эту дружбу. «Благодарю Вас, господин министр, за поздравления, — телеграфировал он в Берлин. -Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной».

Не о «дружбе» большевизма и нацизма говорил Сталин, как это нам сегодня преподносят, а о дружбе народов двух стран. Эту дружбу он с полным основанием мог назвать скрепленной кровью. Немцев и русских связывали прочные революционные традиции, народы обеих стран принесли немалые жертвы на алтарь общей борьбы за социальный прогресс. Не говоря уже о многовековых связях между народами Германии и России.

Теперь о так называемых совместных парадах советских и германских войск в Львове и Бресте в сентябре 1939 г. Мифы об этих парадах появились еще тогда, в 1939 г. Но только на Западе. В нашей же стране его реанимировали в связи с 50-летием подписания Договора о ненападении от 23 августа 1939 г. и эксплуатируют до сих пор. Основными реаниматорами были А. Н.Яковлев, М.С. Горбачев и их присные из числа конъюнктурщиков, действовавших в тесной координации с Западом, оголтелыми польскими русофобами и прибалтийскими лимитрофами, преследовавшими цель уничтожить территориальную целостность Советского Союза. А сделать это можно было только полностью исказив подлинный смысл Договора о ненападении от 23 августа 1939 г.

Что же до существа дела, то обратимся к тщательно аргументированной подлинными германскими документами книге О. Вишлёва. Факт так называемых «совместных парадов» подразделений германского вермахта и РККА как якобы убедительного доказательства некоего «братства по оружию» между СССР и нацистской Германией и даже их якобы имевшего место «военного сотрудничества» до сих пор никем и никак документально не доказан! И всего лишь по той простой причине, что, например, во Львове попросту не было германских войск именно в тот день, на который миф относит этот якобы «парад». Согласно мифу, «совместный парад» якобы состоялся 21 сентября 1939 года. Но все дело в том, что 21 сентября 1939 г., то есть в день капитуляции польского гарнизона г. Львова (тогда Лемберга) перед частями РККА, в указанном городе не было ни одного подразделения вермахта. Потому что накануне, в результате настойчивой и жесткой позиции советского руководства, активно требовавшего отвести германские войска из Львова, командование вермахта вынуждено было это сделать. Предыстория же этого жесткого демарша Советского Союза такова.

В 2 часа ночи 17 сентября 1939 г. в присутствии наркомов иностранных дел и обороны — В.М. Молотова и К.Е. Ворошилова — Сталин официально проинформировал германских дипломатических представителей в Москве о том, что подразделениям РККА отдан приказ через четыре часа перейти государственную границу и взять под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии. Одновременно, во избежание нежелательных инцидентов, он потребовал, чтобы было остановлено наступление германских войск в восточном направлении, отвести вырвавшиеся вперед на линию Белосток — Брест — Львов части вермахта и запретить германской авиации совершать полеты восточнее этой линии. Причем германским представителям ясно дали понять, что в случае невыполнения этих требований германские части могут попасть под бомбовые удары советской авиации. Германский военный атташе генерал Э. Кёстринг попытался уговорить советское руководство задержать на некоторое время выступление советских войск и прежде всего действия советской авиации, чтобы он смог проинформировать свое командование и тем самым предотвратить возможные инциденты, однако его попытка была решительно отклонена Сталиным.

Несмотря на предпринятые меры, 17-18 сентября 1939 г. в ряде мест советская авиация подвергла атакам германские части. В результате германское командование ускорило отвод своих войск на указанный советским руководством рубеж. И к 19 сентября этот процесс в основном был завершен. Лишь в районе Львова германское командование продолжало держать свои войска восточнее указанной линии. Причем оно оправдывало это необходимостью разгрома окруженной в этом городе группировки польских войск. При этом 18 сентября 1939 г. официальные представители германского правительства продемонстрировали советским дипломатическим представителям в Берлине карту, на которой Львов, нефтедобывающие районы Западной Украины — Дрогобыч и Борислав, а также район г. Коломыя, обладание которым позволяло Германии установить прямое железнодорожное сообщение с Румынией, были обозначены как относящиеся к германской сфере интересов. Поскольку это было серьезным нарушением условий секретного дополнительного протокола к Договору о ненападении, советское правительство заявило решительный протест. Передовым частям Красной Армии был отдан приказ овладеть Львовом и районами Западной Украины, на которые незаконно претендовала Германия.

19 сентября 1939 г., когда передовые части РККА подошли к Львову, они были встречены артиллерийским огнем германских частей. Затем произошло боевое столкновение между танковыми частями вермахта и РККА, в котором обе стороны понесли потери. Командующий советской группировкой войск потребовал от немцев немедленно отвести войска, так как подчиненные ему части имеют приказ штурмовать город. Немцы ответили отказом. И одновременно по дипломатическим каналам попытались оказать нажим на Советский Союз. Однако жесткая позиция Кремля была неизменна — только немедленный отвод германских войск и прекращение всяких попыток продвижения в восточном направлении явятся гарантией, исключающей нежелательные инциденты.

Жесткая и решительная позиция советского руководства вынудила Гитлера во избежание серьезных осложнений отдать 20 сентября 1939 г. приказ о немедленном отводе германских войск от Львова. Их отвод тем не менее сопровождался неоднократными стычками и артиллерийскими дуэлями. Как бы там ни было, однако к 21 сентября, когда польский гарнизон капитулировал перед частями РККА, в городе не было ни одной германской воинской части — они все были отведены на 10 км западнее Львова и готовились к отходу на рубеж р. Сан. Германский генералитет квалифицировал решение Гитлера об отводе войск как «день позора немецкого политического руководства» и даже проявлял готовность пойти на открытое военное столкновение с СССР.

То же самое и в отношении так называемого совместного парада в Бресте. Это такая же околесица. Потому как, во-первых, никакого совместного парада в Бресте не было и в помине. Во-вторых, имело место всего лишь торжественное, но раздельное прохождение германских и советских войск. Германские войска прошли торжественным маршем после согласования и подписания соглашения о передаче Бреста под контроль Красной Армии.

Кстати говоря, именно с этим соглашением связана мистификация о том, что-де советские офицеры совместно с германскими офицерами в полевых условиях делили на карте Польшу. В качестве якобы документального доказательства достоверности мифа используют, как правило, снимок с подписью — «Советские и немецкие офицеры делят Польшу. 1939 г.».

Однако, как свидетельствует О. Вишлёв, опирающийся на данные германских архивов, в действительности этот снимок был сделан в момент обсуждения советским представителем с командованием одной из германских частей порядка отвода этой части с территории, на которую должны были вступить подразделения РККА. Военные всегда все обсуждают на картах и на них же отмечают достигнутые договоренности. Это их обычная испокон веку существующая практика. Кому это привиделось, что обычные офицеры двух армий «делят Польшу». — попробуй, догадайся.

Итак, германский марш был «торжественным» выходом из Бреста. Таков военный протокол. Тем более при разводе войск. Во время этого «торжественного» выхода германских войск из Бреста действительно присутствовал советский уполномоченный по контролю выполнения немцами условий достигнутого соглашения. Кстати говоря, им был не комбриг Кривошеий, а советский уполномоченный Боровенский.

Когда же торжественным маршем в Брест вошли советские войска, то ни одного германского солдата или офицера на улицах этого города не было.

Как видим, реальные факты реальной истории ясно свидетельствуют, что никто ничего не делил на картах, а для «проведения совместного парада» во Львове и в Бресте не было ни оснований, ни возможностей, ни тем более желания!

 

Источник.