«В просторной комнате, кроме письменного стола, ряд кресел человек на сто. Здесь проходят рассветовские партийные собрания и семинары. Здесь принимают гостей, и круглый год в шесть утра, а во время сева или уборки урожая и раньше, сюда собирается на совещание колхозное руководство. В этой комнате решаются все большие и мальнькие вопросы. Вчера подал заявление — сегодня ответ. Решаются открыто, при самой широкой гласности и с соблюдением демократических норм.
— Сегодня двенадцать градусов, барометр стоит на "ясно". Какие планы, посмотрим, — говорит председатель Орловский. — Первая бригада?..
Работа на день утверждена. Кирилл Прокофьевич склоняется над столом, читает заявление. Колхозница Елена Белявская пишет, что у нее несправедливо отняли восемьдесят шесть рублей за недостающие семена огурцов.
Прочитав заявление, Кирилл Прокофьевич снимает очки.
— Девять лет назад, — после паузы говорит он, — примерно в это же время умер Антон Моисеевич Белявский. Обычный старый, ночной сторож. Мы считали его самым простым и самым обычным, пока жил. А когда умер, увидели, что душа у него была отличная — отличная душа патриота колхоза "Рассвет". Колхозное он любил всем сердцем. Человеком зваться легко, а быть человеком — это не просто. Антон Белявский был таким. Думаю, стоит поставить ему памятник.
В задних рядах послышались всхлипывания.
–...А у Антона Белявского осталась вдова Елена. Давайте разберемся, справедливая ли она женщина, или она была Антону не пара, смотрит, как бы утащить из колхоза, что только можно. А ну, расскажи, Елена, какие твои обиды?
Старая встала, смахнув слезу, заговорила:
— Привез мне осенью Семен желтяков и говорит: "Здесь тонна". Тонна так тонна, я не проверяла. Все очистила, высушила, как положено, и сдала. И вдруг при окончательном расчете — восемьдесят шесть рублей. Несправедливо это. Я работала и работаю добросовестно...
Слово просит колхозный бухгалтер Иван Фомич. Громко, памятуя о слабом слухе Орловского, дает точную справку:
— Елена Белявская и ее соседка Елизавета Цед получили по документам огурцов поровну, а сдали семян... Елена на восемьдесят шесть рублей двадцать копеек меньше нормы, а Елизавета — на восемьдесят девять рублей больше нормы. Огурцы одинаковые, с одной машины.
— Вы поняли, товарищи, в чем дело? — объясняет Орловский. — Престарелым колхозникам мы даем посильную работу — они у нас надомники. Вот давали очищать семенные огурцы: семеноводство — очень прибыльное дело. Ну и кое-кто, видимо, хочет на этом нагреть руки. — Кирилл Прокофьевич повернулся к бригадиру огородной бригады Семену Корзуну: — Поделись опытом, как можно обворовывать колхозников?
— Ссыпали на глаз, никаких шкурных мыслей у меня не было, — задохнулся от волнения бригадир.
— Садись! — Орловский обратился к присутствующим: — Ясно, в чем дело, нужно ли еще объяснять?
— Ясно!
— А если ясно, мое предложение такое... На бригадира Семена Корзуна за попытку нарушить порядок учета материальных средств, что является предпосылкой кражи, наложить штраф. Деньги с Елены Белявской не взимать.
Гул одобрения.
— А тебе, Елена, спасибо! Молодец, не посрамила память мужа!
Валентин Пономарев».
А вот как вспоминают о нем сами колхозники:
«Трудно остаться в памяти каждого. На долю бывшего председателя колхоза "Рассвет" Кирилла Прокофьевича Орловского пришлась такая известность. Старая колхозница Дарья Ивановна, которую расспрашивал я о покойнике Орловском, сказала: "Все мы его помним, как вчера. Ведь в жизни каждого — он...".»
источники: http://nevezde.ru http://ribalych.ru http://www.bel-jurist.com